Размер шрифта
-
+
Птицы - стр. 3
Весной же снова я расцветаю,
отпив от его воды.
У нас не всё хорошо, я знаю,
но лучше уж так, увы.
Ах, что там, летите себе, синичка,
вы всё решили давно!
Знаете, есть ведь другие птички.
Для вас же – чьё-то окно
с рассыпанным на подоконнике хлебом,
знакомой яблони ствол:
ещё не родился тот под небом,
кто от судьбы ушёл.
А я простою ещё пару неделек,
тогда лишь гроздья мои
чёрными станут, как голый берег
какой-то чужой земли.
Хотя, всё равно б целиком, Синичка,
вы съесть меня не смогли.
Таким вот образом распрощались,
и вновь всё идет, как шло.
Он улетает туда, где ждали,
туда, где пока тепло;
она остаётся, конечно, на месте,
но даже не смотрит вслед.
И в этом, право, не много чести,
когда даже следа нет,
ведь снег побеждает этой порою,
следы замести спешит.
Проснёмся ли будущею весною?
Время решит.
Здесь могли быть твои драконы
Здесь могли быть мои драконы,
(здесь могло быть хоть что-то моё)
вместо них – по полям вороны,
ты и осень. Вы с ней синхронно
пустошите моё житьё.
Повторяя фигуры вальса,
листья шепчут на все лады.
Ты же, в кровь исколов все пальцы,
мою плоть растянув на пяльцах
оставляешь на ней следы.
Грязь кругом. Задевая кроны,
надвигаются облака.
Всё ушло будто вдаль вагоны.
Здесь могли быть твои драконы,
а осталась одна труха.
Всё ушло, и мой взгляд недвижен.
И сентябрь со всех сторон
входит в край, что как будто выжжен.
Как же мы умудрились выжить
в этой, самой тихой, из войн?
Касательная
За этим февралём я вижу март
и точки птиц, стремящихся обратно,
и на полях темнеющие пятна,
и ветви лип на фоне голубом,
и солнцепёк, внезапный, как фальстарт,
и плеск воды под детским сапогом.
И словно скрип зазубренных колёс,
что совершают ход неутомимо,
движение весны неотвратимо,
покуда солнце наше не умрёт.
Но и тогда, среди далёких звёзд,
Всё это повторится в свой черёд —
и точки птиц на фоне голубом,
а может статься – изжелта-зелёном,
и гнёзда их на чём-то вроде клёна.
И старый лист, прозрачный как стекло,
собой напоминающий о том,
что всё когда-то было и прошло.
Но глупо думать, будто нас с тобой
ответственность за этот круг минула,
что линия окружность обманула,
пожертвовав двумерностью кольца.
Ведь наша жизнь – лишь точка на прямой,
лишь остриё на тросточке слепца.
Идея
Нет у неба голоса, лишь песнопенья птиц.
У меня – тебя, и ничто тебя не заменит.
Колесо вращается, движутся стрелы спиц,
в никуда стремясь сквозь удушливый ряд затмений.
Нет у неба глаз, лишь проёмы в ветвях берёз.
Ты осталась в месте, где все мы когда-то будем.
Я иду сквозь осень, устал и совсем замёрз.
Я иду один, и поэтому путь мой труден.
Небо смотрит вниз, и всё больше его глаза.
Страница 3