Птичка - стр. 22
– Вот потаскуха! Вся в свою блудливую мать, – прохрипел Кавелин и направился обратно в горницу.
Скарятин уже стоял у окна один и надевал портупею с оружием. Кавелин прищурился и вошел в убогую гостиную.
– Неужто вы ехать от нас задумали, ваше благородие? – спросил недовольно Михаил Емельянович.
Подняв глаза на вошедшего, Дмитрий окинул его презрительным взглядом.
– Да, что-то загостился, – ответил молодой человек. Скарятин достал из кармана все деньги в количестве пятидесяти рублей и золотые часы, по контуру украшенные бриллиантами, и положил на стол перед купцом. – Это тебе за услуги.
Кавелин проворно схватил часы и начал вертеть в руках.
– Золотые, что ли?
– Сомневаешься? – надменно осведомился Дмитрий, поднимая бровь.
Купец промолчал. Михаил Емельянович начал прикидывать в уме, что за часы можно выручить не менее трехсот рублей. Это была немаленькая сумма. Наверное, его полугодовой заработок в лавке.
Раздался шорох, и Кавелин, быстро сунув часы и деньги за пазуху, обернулся. Вошла Глаша с красными от слез глазами.
– А, явилась! Девка блудливая! – проскрежетал Михаил Емельянович. И, зло смерив высокую фигуру Дмитрия взглядом, произнес: – Счастливого пути, ваше благородие, надеюсь, больше не свидимся.
Проворно направившись к Глаше, которая стояла у дверей, Кавелин грубо схватил дочь за плечо и выволок ее в сени. Захлопнув за собой дверь, купец вытащил Глашу на улицу и со всего размаха залепил ей пощечину. Девушка ахнула и отбежала от отца, закрывшись руками. Прекрасно понимая, за что осерчал родитель, она боялась даже поднять на него глаза.
– Говорил, держись от него подальше! – взревел Михаил Емельянович, вновь приближаясь к дочери. – Сейчас я научу тебя уму-разуму!
Кавелин вновь приблизился к дочери, которая, пятясь, боязливо прижалась к поленнице, что стояла во дворе. В этот момент во дворе появился Скарятин. Сразу же оценив ситуацию, он быстро приблизился к Кавелину и схватил твердой ладонью занесенную для удара руку Михаила Емельяновича.
– Нехорошо бить женщину, – жестко произнес Дмитрий, ощущая некую вину в том, что Кавелин осерчал на Глашу.
Кавелин опустил руку и, повернувшись к Скарятину, зло оскалился.
– Ишь, защитник нашелся! Уезжайте, ваше благородие, вы уже сделали свое дело!
Кинув быстрый взгляд на девушку, которая с тоской и болью смотрела на него, Скарятин отвернулся, заметив, что ее глаза увлажнились от слез. Понимая, что ему не по душе все эта сцена, Дмитрий проворно нахлобучил шляпу, что была у него в руках, и, бросив последний взгляд на Глашу, направился к воротам, за которыми его уже ждал извозчик.