Птица огня - стр. 24
– Мне бы девчонку какую, – сказал Сардан управляющему. – Молодую. Красивую. С фигуркой.
– Вы дверью ошиблись, – угрюмо ответил тот, не поднимая взгляда от книги по уходу за кошкой. – Бордель на другой улице.
– Где-где? – оживился Сардан. – Поподробнее, пожалуйста.
Управляющий не ответил, но страницу перелистнул.
– В любом случае, – сказал Сардан, – мне нужен человек по меньше мере до замка Сыреш, а там – как повезет.
– Никого нет. Последние две недели караванов с юга в два раза больше обычного, вся охрана ушла туда. Да и артель музыкантов понизила ставки, приличные бойцы больше с вами идти не хотят.
– И что, совсем никого? Хоть собаку какую дайте.
– Вот медведь сидит, берите.
Сардан покосился на медведя, тот зычно то ли вздохнул, то ли рыгнул, повел по столу безвольной лапой и завалил ведро на пол. Медведь что-то прорычал про себя, не открывая глаз.
– Он спит?
– Не знаю.
– Но, кажется, ругается.
– В языке медведей все слова матерные. Слово «друг» на их языке звучит так же, как и… Ну, вы догадываетесь.
– Полезный экземпляр. На нем хоть верхом ездить можно?
– Попробуйте. И меня позовите, с интересом посмотрю.
Выбравшись обратно на улицу, Сардан поначалу двинулся к главному городскому храму, у которого где-то в уголке таился филиал артели музыкантов, но, перейдя мост над искусственным притоком хилой речушки, заметил вывеску с отчеканенным на ней куском мяса. С мяса падали железные капли жира – они были подвешены под вывеской на цепочках, болтались на ветру, звенели себе игриво, чтоб нельзя было вот так вот запросто пройти мимо и не обратить внимания.
Музыкант зашел в кабак и сходу уселся у окна за чудной, немножко наклоненный стол. Разволновавшись, что поставленное на поверхность этого стола тотчас соскользнет ему прямо на штаны, встал было, но не успел отойти, как подошла служанка. Увидев ее, он тотчас позабыл свои штаны и сел обратно.
Тонкая, маленькая, с изящными, немного раскосыми глазами на овальном, а может, и круглом лице, – она была не из тех женщин, ради которых пьяницы-поэты изощряются в метафорических комплиментах, не была она ни луной в ночи, ни газелью в тени оазиса, ни розой, ни тюльпаном. Не было в ней необыкновенной красоты, ради которой расстаются с жизнью. Не было в ее облике ничего такого, чтобы воспевать его в веках. Слишком простая, обыкновенная до необычайности, она была женщиной, один раз увидев которую кажется, будто знал ее всю жизнь, будто это не мимолетное, случайное видение, а призрак судьбы. Увидев такую на мгновение, ловишь себя на мысли, что любил ее всегда, а потеряв из виду – всю оставшуюся жизнь посвящаешь тому, чтобы найти, вернуть то, чего никогда и не имел.