Пташка для Сокола или Солнце души моей - стр. 18
А там… пусть снова жалит стрелами своих острых слов, пусть обжигает синим пламенем глаз. Это не самая большая плата за право владеть этим сокровищем.
А ещё в сердце теперь неотступно жил страх потерять её. Если она попытается сбежать…
Раз уж подобные мысли поселились в её голове, рано или поздно Алия попробует это сделать. И тут бесполезно садить пташку в клетку и запирать, всё равно найдёт способ ускользнуть. Надо как-то донести до этой девчонки, чем грозит ей побег.
Или, может, поступить иначе – дать ей то, что она хочет – свободу?
Нет, вот это точно пока делать рано. Без рабских меток она сорвётся в путь сразу же… И погибнет, погибнет наверняка.
Что ж, хотя бы с малого начать – сперва избавить её от ошейника. А там видно будет. Не хочется из-за собственной глупости разыскивать её потом по всей Степи.
Зофия вышла навстречу хозяину, улыбнулась приветливо, сообщила, что никто его не спрашивал, и поинтересовалась, накрывать ли уже стол.
– Сперва в купальню схожу, освежусь. Жара сегодня невыносимая… А уж после обед, – ответил Шункар и тотчас не удержался: – А где Алия?
– У себя она, господин, – служанка неопределённо махнула рукой. – Я её в ту комнату определила, что с окном во двор, как раз напротив ваших покоев.
Шункар кивнул одобрительно.
Если, в самом деле, заняться загубленным садом, вернуть к жизни розы, что раньше росли во внутреннем дворике, то прямо под окном у Алии будут благоухать цветы. И она наверняка станет отворять деревянные решётки, садиться на широкий подоконник и любоваться прекрасными розами, а он сможет тайком любоваться ею…
– Отправь-ка её ко мне! – вдруг бросил Шункар уже вдогонку уходящей Зофие.
– Хорошо, господин, – чуть нахмурившись, поклонилась женщина.
***
В доме всегда было прохладнее, чем на раскалённых улицах города. Толстые каменные стены спасали от знойного южного солнца.
Но всё равно хотелось окунуться в чуть прохладную воду и смыть с себя пыль и пот. Шункар направился в купальню, примыкавшую к его комнате. Разделся, окунулся головой в широкую бадью, а затем и вовсе окатил себя от макушки до ног.
Поток воды принёс желанную свежесть и облегчение.
Шункар встряхнулся, как пёс, расшвыряв сверкающие алмазы брызг. Потом завернулся до пояса в хлопковое покрывало и направился в комнату.
Приглушенный испуганный возглас заставил его замереть на пороге.
Алия застыла посреди комнаты и, казалось, даже дышать перестала. Взгляд широко распахнутых синих глаз буквально прилип к его полуголому телу. По побледневшему лицу стремительно разливался стыдливый румянец.