Пташка для Сокола или Солнце души моей - стр. 20

Сейчас, отмывшись от дорожной грязи, она стала ещё притягательнее. Ещё влажные тёмные волосы струились по плечам, кожа светилась безупречной белизной.

А вот одежда… Платье Зофии было слишком большим, мешковатым, прятало её ладную фигуру от его ненасытных глаз, но широкий вырез горловины так и норовил соскользнуть с плеча. И её нежная шея, ключицы оставались на виду…

Их так хотелось коснуться.

– Но тот, кто берёт женщину насильно, – холодно продолжил Шункар, – не мужчина. Невелика доблесть надругаться над слабой. Да и какая радость в том, кто делить ложе с той, которая тебя ненавидит?

– Не знаю. Это ты у своих дружков-степняков спроси! – пробурчала она. – Хочешь сказать, что не такой? Тогда зачем велел мне прийти?

У Шункара похолодело в груди от зазвеневшей в её голосе боли и промелькнувшей едкой мысли, что о принуждении она может знать не понаслышке. Сокол же не ведал, что творил с ней этот мерзкий торговец рабами.

Спросить прямо язык так и не повернулся.

Шункар решил просто ответить на её вопрос и отвлечь от этого неприятного разговора.

– Ошейник твой хотел посмотреть… Подойди!

Она вскинула на него удивлённый взгляд, но даже не шевельнулась.

– Ты же говоришь, что не боишься… – подначил Шункар. – Так подойди!

Она фыркнула и молча сделала несколько стремительных шагов. Смотрела с вызовом исподлобья. Словно проверку ему какую-то учиняла.

Но стоило ему протянуть руку, как отпрянула резко.

– Стой спокойно! – велел Шункар и сам подался вперёд, подцепил тонкое металлическое кольцо пальцем, коснулся случайно тонкой шеи…

И больше ничего не успел.

Алия гневно дёрнулась, ударила его сначала по руке, потом маленьким кулачком в грудь, тотчас вскинула ладонь снова, с явным желанием вцепиться в лицо.

Шункар машинально отступил на шаг, и мигом поймал её в кольцо своих рук, обезоруживая, развернул тотчас и прижал к себе спиной. Это вышло само собой – от привычек воина невозможно избавиться. Теперь Алия не могла до него дотянуться, но зашипела и попыталась укусить.

– Тише ты, неугомонная! – рыкнул он практически ей в ухо. – Вот же, наказание моё! Успокойся! Я снять его хочу! Слышишь? Снять!

Она замерла, перестав бушевать, но Шункар выждал ещё несколько мгновений, прежде чем освободить.

Оказалось, что выпустить её из своих объятий – такую хрупкую, маленькую и трепетную – не так-то просто. Он чувствовал, как неистово колотится под его ладонью её горячее сердечко, как она съёжилась, затаилась.

Ну, точно, крохотная пташка, зажатая в кулаке мальчишки.

В детстве Шункар с друзьями нередко озорничал, ловил пичуг. Нет, не губил, всегда на волю отпускал. Просто любопытно было изловить, в руках подержать, погладить, рассмотреть…