Психология и психопатология кожи. Тексты - стр. 23

Совокупный опыт состоит из восприятия и ощущений. Но существуют также образы и представления, и эта объективная сторона глубоко изменяется и переплетается с эмоциональными установками и проблемами индивида. Психические процессы это не простое дополнение к отчетливым переживаниям ощущений – установки индивида составляют неотъемлемую часть его чувственного опыта. Некорректно говорить, что эмоции изменяют переживания ощущений. Однако всякая эмоциональная установка одновременно является чувственным переживанием, а всякое переживание ощущений включает в себя эмоциональную установку. Двадцатичетырехлетний Джозеф Д. пришел ко мне в больницу в состоянии крайнего возбуждения, жалуясь на зуд во всем теле, особенно на участках с волосяным покровом. Он все время говорил: «Теперь у меня чешется нос, а теперь – бровь». Несколько месяцев тому назад он подхватил лобковых вшей в меблированной комнате, где жил. После чего излечился за один курс. А затем появилось это возбуждение. Он был убежден, что вши появлялись из перьев подушки. Он видел летающих вокруг вшей фантастических очертаний. Видел, как они устраивались на нем и ползали. Он видел приблизительно тридцать вшей одновременно. Они имели форму перьев; одни были изогнутые, другие – прямые, третьи – в форме маленьких дисков. Он считал, что следует заявить об этом доме в полицию, поскольку другие жильцы тоже могли заразиться. Примерно через десять дней его возбуждение стихло. Это был довольно легко возбудимый молодой человек, чувствующий себя несчастным в городе. Он вырос на ферме и хотел вернуться туда обратно. Он рассказал о своих переживаниях на ферме, особенно о тех, что были связаны с куриной фермой. Два года тому назад после уборки курятника он почувствовал зуд. Он подумал, что это из-за куриных вшей. Зуд исчез после того, как он почистился. Пациент в некоторой степени был озабочен своим внешним видом, гордился им, особенно цветом лица; он всегда был здоровяком.

Это – простой случай, но он ведет нас к основной проблеме. Во-первых, в этом случае было переживание ощущений. Ощущения поступали из внешнего мира. Ощущения поступали с периферии и изменили личность пациента. Его зуд с самого начала был специфическим зудом специфической личности. Во второй фазе переживание идет уже не с периферии в центр личности, а из центра личности к периферии. Это тот же самый процесс, но в обратном порядке. Можно сказать, что переживание ощущений имело последствие. И это последствие сделало возможным течение ощущений из центра к периферии. Однако мы имеем достаточное доказательство того, что такое влияние на периферию не является обязательным. Когда пациент начинал живо рассказывать о своем зуде, люди, окружавшие его, сами начинали испытывать зуд. Но верно и то, что зуд этих людей имел место не только в центральной нервной системе, он также передавался коже. Конечно, это было воображение, но оно было связано с физическими изменениями на периферии. Однако я сказал, что этот зуд был личным и индивидуальным зудом пациента. Это не только связанное с неопрятностью отвращение – это ощущение, воскресившее воспоминания о куриной ферме. Вши летали в воздухе, подобно куриным перьям, и имели ту же самую форму. Мой пациент хотел вернуться назад на ферму. Его прежний опыт является паттерном, в соответствии с которым чувственные данные принимают определенную форму. Но что можно сказать о зуде свидетелей? Они тоже должны были иметь реальные переживания до этого. Центробежный процесс привел их обратно к реальности, пережитой ими ранее. Воображение всегда приводит назад к реальности. Воображаемый мир и реальный мир в основе своей – один и тот же мир. Нет ничего нового в данном наблюдении. Психогенный зуд среди прочих наблюдали Клаудер (Klauder, 1924; 1925), Зак (Sack, 1926; 1933) и О’Донован (O’Donovan, 1927). Другой случай может помочь нам прийти к лучшему пониманию. Двадцатилетний е. М. (Schilder, 1931b), с огромным количеством неврастенических симптомов, жаловался на зуд пениса, ануса, кистей рук и ступней. А это те же самые части, которые находятся в центре сексуальной деятельности. Для этого пациента ступни имели определенное эрогенное значение: вид обнаженных ступней возбуждал его. В самых ранних его воспоминаниях важную роль играли анальные раздражения. Крайне важно отметить, что в самом раннем детстве пациент страдал чесоткой. Когда мать родила его младшую сестру, он вообразил, что доктор пытал ее и жесткой щеткой удалял ей на ногах ногти. Однако позднее он также имел возможность видеть, как отец растирал свои ноги, когда приходил домой уставшим; чуть позднее он наблюдал, как отец расчесывал свою спину из-за чесотки. Я не хочу уходить в психологические детали этого довольно полно проанализированного случая. Но здесь в заболевании мы обнаруживаем основу конверсионного симптома – либидинозную структуру всей личности. Конечно, такая структура никогда не представляется просто абстрактно, а только как часть жизненной ситуации индивида, особенно в отношении к эдипову комплексу. Однако в очень глубоких слоях мы также обнаруживаем органическое заболевание в раннем детстве, переживание ощущений. Но представляется, что и органическое заболевание другого, зуд и расчесывание отца, оказало важное влияние на окончательное формирование симптома. Поэтому я прихожу к утверждению того, что основой конверсионного симптома является: 1) органическое заболевание в прошлом самой личности, равно как и людей, с которыми у нее был либидинозный контакт; и 2) либидинозная структура в связи с жизненной ситуацией прошлого и настоящего. Такая формулировка остается верной не только для зуда и конверсионных симптомов кожи, но также для конверсионных симптомов в целом. Конечно, я не знаю, является ли обязательным наличие органического заболевания в прошлом. Мы вернемся к данной проблеме позднее.