Проводы любви - стр. 19

– Ну и вид у тебя! – невесело усмехнулся Борис.

Ольга повторила свою просьбу. Нет, это было ее требование.

Обиженно понурив голову, он пошел к двери. Уже приоткрыв ее, спросил, придет ли она смотреть программу «Время». Почти все отдыхающие к этому часу собирались у телевизора.

– Приду, – пообещала Ольга, довольная, что он явно не хотел с ней на этом прерывать знакомство.

– Я буду ждать вас, – произнес, перейдя на «вы». А в голосе обида, в глазах упрек.

Как смело и требовательно она настаивала на том, чтобы он удалился! И искренне верила, что в самом деле того хочет. Но вот он вышел, и опустела не только ее комната, но и душа. Страстные и нежные поцелуи все еще горели на губах, щеках. А мрак комнаты, казалось, только лишь скрывал присутствие Бориса. И Ольга, раскинув руки и не сдерживая стона, призвала его в свои объятия. Нет, ничем Борис не оскорбил ее чувств. Зачем, зачем она только что лгала ему, себе! Вот только слова любимого не переставали казаться менее горькими и обидными. Неужели он только и хотел от нее – обладания!?

Время приближалось к девяти вечера. Вот-вот начнется программа «Время». Борис, должно быть, уже там, ждет ее. Но как, как можно совмещать в себе нежность и коварство!

– Не пойду! – решила Ольга. И, как раненое животное, заметалась по комнате. Лишь сознание – и он тоже, должно быть, страдает – слегка утешало.

Она разделась и, придвинув к кровати тумбочку с настольной лампой, легла в постель, чтобы отвлечься, успокоиться, раскрыла книгу «Александрийская поэзия», которую вчера взяла в библиотеке. Мифы и легенды Древней Греции – тот самый неиссякаемый источник, который, казалось ей, мог утолить ее мятущуюся душу многовековой мудростью любовных отношений между Мужчиной и Женщиной.

Ольга торопливо листала страницы, не находя в них того, что соответствовало бы ее настроению. А может, ей не хватало терпения вчитаться, вдуматься в смысл?! Но вот ее взор задержался на абзаце:

«Кожа его не бела, а сверкает огнем – это слова Киприды о сыне своем Эросе (Эроте). Его взоры огненны, остры. И зол его ум, хоть и сладостны речи. Мыслит одно, говорит же другое. Как мед его голос. В сердце же горькая желчь у него. Он обманщик: ни слова правды не скажет; хитер и на злостные шутки охотник. В пышных кудрях голова, а лицо его полно задора. Крошечны ручки его, но метать ими может далеко. Может метнуть в Ахерон и до дома Аида – владыки. Телом он весь обнажен, но глубоко припрятаны мысли.

Словно как птица крылат: то к тому, то к другому порхает. К женщинам и к мужчинам, и садится им прямо на сердце. Маленький держит он лук, а на луке натянутом – стрелку; стрелка же, как ни мала, достигает до глуби эфира. Носит колчан золотой за спиною, а в этом колчане злые тростинки, – он даже не раз меня ими ранил. Все это страшно. Всего же страшней тот факел, который носит всегда при себе. Он бы мог им спалить даже солнце.