Провинциал и Провинциалка - стр. 3

После бани возвращались в барак уже одной общей толпой. Взбесившиеся, опаленные паром бабуси (им не понравилось в мужском отделении – тесно) кричали, теребили всех и чуть ли не подозревали в случившемся умысел.

– Но, товарищи! Послушайте! – пробовал говорить речь Калабанов, инженер и гроза всех в Поселке, образ его укладывался в емкое словцо – «начальник».

Его перебивали:

– Паразит! Позорник, куда ты смотрел?! – И бабуси кричали и непрощенно грозили крючковатыми пальцами.

Дядька Ваня и его приятели хохотали и били себя по бокам, это еще больше злило бабусь.

– Паразит!.. Вредитель!

Терпение Калабанова лопнуло, и он гаркнул:

– Молчать, ведьмы!.. В другой раз совсем выгоню! – Он и пришел-то в баню за компанию, париться не любил. Позже, когда он на мотоцикле стал носиться к своей татарочке, он часто и охотно рассказывал, что татарские бани, если б не грязь, значительно лучше и полезнее.

– А сейчас, значит, раз-раз – и за пивом! – пересиливал всех командный голос дядьки Вани.

Ключарев бреется. Утро ни то ни се – будто бы солнечное, но поминутно набегает тень. Блики.

– Мы пошли, – говорит жена.

Это значит, что жена и дети уже оделись, готовы и стоят у самых дверей. Дети, цветы нашей жизни, – Дениску в школу, а Тонечку в детский сад. Жена разведет их по местам, как разводят караульных, и (не заходя домой) поедет на работу. Обычное утро Ключаревых. В прошлом году Дениска учился в школе во вторую смену, и во времени получалась чересполосица. Сейчас лучше. Сейчас гораздо лучше. С самого утра день начинается четко и строго: все по местам.

– Ты что-то нервничал вчера? Заснуть не мог? – спрашивает жена.

Она заглядывает на минуту к нему в ванную – она в легком пальто, май месяц, но тепло не балует. Дети топчутся в коридоре.

Ключарев продолжает бриться и видит ее, отражающуюся в зеркале, – в легком клетчатом пальто.

– Не спалось… Весна, может быть, влияет.

– Хорошо же она на тебя влияет!

– Ворочался, что ли? – улыбается Ключарев.

– И даже на пол меня столкнул… Ну, мы пошли.

– Ага.

Дверь хлопнула. И слышно, как гудит лифт. Ключарев бреется – шлифует наиболее трудное место у подбородка. Из зеркала глядит сонное собственное лицо, слишком знакомое, чтобы что-то такое о нем подумать… Финита. Он прошагал в комнату – и теперь продувает электробритву, распахнув окно. И вот тут, накладкой к механическому движению руки (он открывал окно), мелькает мысль, что скоро он увидит Старый Поселок. Даже не мысль, след мысли. Как зализ мелкой речной волны – лизнула, и нет ее, и только холодок по телу.

– А приятно подумать! – говорит Ключарев самому себе в лифте, хотя ясно, что Поселок за тысячу километров и что никак его Ключарев увидеть не может. И что даже на интуицию, на некое предчувствие свалить – тоже натяжка… Но ведь приятно.