Противостояние. 5 июля 1990 – 10 января 1991. Том 2 - стр. 6

И Том продолжил свой монолог.

«Ушли в Канзас-Сити, – подумал Ник. – Что ж, может, и так. Все покинули эту бедную трагическую планету по воле Господа и теперь либо покачиваются в Его объятиях, либо обустраиваются на новом месте в Канзас-Сити».

Он привалился спиной к постаменту, его веки то опускались, то поднимались, и слова Тома превращались в визуальный эквивалент современного стихотворения, без заглавных букв, в стиле э. э. каммингса[4]:

Дурные сны замучили его в прошлую ночь, которую он провел в амбаре, и теперь, на полный желудок, ему больше всего хотелось…

Ник заснул.

Проснувшись и еще не полностью придя в себя, как бывает, когда крепко засыпаешь ясным днем, Ник удивился тому, что вспотел. Сев, он все понял. Часы показывали без четверти пять. Он проспал больше двух с половиной часов, и солнце, переместившись, выглядывало из-за памятника, освещая его. Но этим дело не ограничилось. Том Каллен в порыве заботливости укрыл Ника, чтобы тот не простудился. Двумя одеялами и стеганым покрывалом.

Ник отбросил их в сторону, встал, потянулся. Тома видно не было. Ник направился к выходу на центральную площадь, гадая, что ему делать – и нужно ли что-либо делать – с Томом. Слабоумный парень питался в универсаме «Эй-энд-пи», расположенном в дальнем конце городской площади. Не испытывал ни малейших угрызений совести, когда заходил туда и выбирал съестное по картинкам на баночных этикетках, потому что, по его словам, дверь супермаркета была открыта.

Ник задался вопросом, а как бы поступил Том, если бы дверь заперли, и предположил, что, основательно проголодавшись, он бы забыл про строгие моральные принципы или чуть отодвинул их в сторону. Но что станет с ним, когда еда закончится?

Еще сильнее Ника тревожило другое. Трогательная радость, с которой этот человек его встретил. Да, Том был умственно отсталым, но не настолько, чтобы не чувствовать одиночества. Мать Тома и женщина, которая приходилась ему теткой со стороны отца, умерли. Отец давно сбежал. Работодатель, мистер Норбатт, и все остальные жители Мэя однажды ночью свалили в Канзас-Сити, пока Том спал, оставив его бродить взад-вперед по Главной улице, как неприкаянного призрака. И он начал делать то, чего делать ему не следовало, – скажем, пить виски. Напившись снова, он мог причинить себе вред. А если он причинит себе вред и рядом не окажется человека, который ему поможет, он скорее всего умрет.

Но… глухонемой и умственно отсталый? Сумеют ли они чем-то помочь друг другу? Человек, который не может говорить, и человек, который не может думать. Нет, это несправедливо. Немного думать Том мог, но он не умел читать, и Ник понимал, что вскоре устанет играть в шарады с Томом Калленом. Том – тот не устанет. Родные мои, конечно же, нет.