Просветленные видят в темноте. Как превратить поражение в победу - стр. 29
Закончив эту операцию, обнаружил, что монах приволок табурет, а в руке держит хорошо знакомую мне бритву – старинную, опасную, с ржавыми пятнами на острейшем лезвии.
– Нет, – сказал я.
– Да, – возразил он. – Да, я сейчас не лысый, но ведь мы говорили на эту тему?
Делать оказалось нечего, и я уселся на табурет, подставил голову.
Через десять минут улыбающийся хозяин лавчонки принес большое зеркало, и из него на меня глянул мрачный рекрут, вознамерившийся на четвертом десятке связать жизнь с армией.
Он удивительным образом походил на образ, созданный мной во время медитации, не хватало только усов и бородки.
Поймав эту мысль, я испытал мгновенное головокружение, а в следующий миг осознал, что с презрением и недоверием разглядываю сидящего на табурете мягкотелого придурка, непонятно зачем облачившегося в армейку, и раздумываю, не дать ли ему по физиономии…
– Теперь ты понимаешь, зачем все это затеяно! – с удовлетворением в голосе сказал брат Пон.
Я вновь был самим собой… но не совсем.
Ощущалась некая раздвоенность восприятия, я словно одновременно смотрел через две пары глаз, слушал двумя парами ушей и даже испытывал два мало похожих друг на друга потока эмоций, один намного более яркий, более громкий, как бы находящийся на переднем плане!
Но я осознавал, что стоит мне «повернуть выключатель», приложить некое усилие, как они поменяются местами.
– Укрепляем мое второе «я», фальшивую личность? – уточнил я.
– Само собой. Мне до ужаса нужен бесплатный работник, чтобы манго кромсать! – и монах удовлетворенно потер руки. – Дело доведем до конца утром, а сейчас на ночлег.
– В подвал на Сои Бокао? – уточнил я, поднимаясь.
– Не совсем, – загадочно ответил брат Пон.
Направились мы на север, в сторону Наклыа, проехали мимо фонтана со вставшими на хвост дельфинами – одного из символов Паттайи. Запарковаться мне пришлось на крохотном пятачке позади мастерской по ремонту мотобайков.
Работавший в ней кудлатый таец посмотрел на меня мрачно, но, увидев брата Пона, заулыбался и приветственно махнул рукой.
– Откуда все вас знают? – спросил я недоверчиво.
– Не все, но многие, – ответил монах, приглаживая вовсе не подходившую служителю Будды шевелюру. – Неужели ты думаешь, что я всю жизнь просидел в глуши?
Честно говоря, насчет прошлого брата Пона я давно не строил догадок.
Мы перешли Наклыа-роад и двинулись в сторону моря даже не по переулку, а по узкой щели между домами. Едва сделали несколько шагов, как куча тряпья под одной из стен впереди зашевелилась и села, превратившись в человека.
Черные волосы его были грязны и спутаны, закрывали лицо и падали до лопаток. Через майку в прорехах виднелись тощие ребра, впалый живот, шею украшали царапины, различимые даже во мраке.