Просветленные не ходят на работу - стр. 6
Брат Пон вручил мне это все с крайне торжественным видом.
– Твоя одежда. Антаравасака и все прочее.
– Так вы все же хотите сделать меня монахом? – я сдвинул сандалии в сторону и обнаружил, что сверток состоит из нескольких кусков ткани разного размера, формы и оттенка.
– Ни в коем случае. Но на послушника ты походить должен. Иначе будут вопросы – кто ты такой и что здесь делаешь.
– Но кто их будет задавать?
– Не в такой уж глуши находится наш ват, – брат Пон покачал головой. – Переодевайся.
– Но… вы же не хотите, чтобы я поверил в Будду и все такое? – спросил я с беспокойством.
Откровенно говоря, не хотелось вылезать из привычных шорт и рубахи, облачаться непонятно во что. Кроме того, терзало подозрение, что, поддавшись на уговоры, я предам религию предков, хотя я в церковь не ходил ни разу в жизни, да и родители там не бывали.
– Меня не интересует, во что ты веришь. Меня волнует, о чем ты думаешь и что делаешь.
– Но вера горами двигает!
– Настоящая – да. Только часто ли ты ее встречал?
Я пожал плечами.
Ну да, я знал православных, которые блюдут пост, держат дома иконы и ходят на исповедь, но способны ради прибыли в сто рублей удавить ближнего. Видел мусульман, цитирующих по памяти Коран на арабском, но пьющих по-черному, сталкивался с типами, что гордо рассуждали о своей духовности, но бегали за каждой юбкой, попавшейся им на глаза.
Верил ли кто из моих знакомых искренне? Не знаю…
– То, что называет верой обычный человек, на самом деле нелепое скопление предрассудков. Дурацкая привычка, способ описывать себя, картинка, одна из граней иллюзии. Давай, переодевайся… ты же согласился остаться, а значит, должен исполнять мои приказы, – добавил брат Пон с улыбкой.
На это возразить было нечего, и я потянул с себя рубаху.
– Мне не нужно слепое подчинение, – продолжил монах, наблюдая, как я разоблачаюсь. – Смысл каждого действия будет тебе объяснен, только иногда не сразу. Сегодня ты должен отказаться от всего, что принес с собой, от того, что символизирует старую жизнь.
– От всего? – спросил я, чувствуя, как в душе закопошились когтистые подозрения.
– Давай, покажу, как это носить… – брат Пон легко вскочил и жестом велел мне встать.
Я поднялся, чувствуя себя дурак дураком, поеживаясь и морщась.
Тот навес, под которым меня кормили вчера, служил обитателям вата столовой и гостиной. Жилые «строения» располагались неподалеку – крохотные сарайчики со щелястыми стенами и матрасами на полу, вполне годные для того, чтобы защитить от капризов мягкой тайской погоды.
Один из них выделили для меня, и я провел бессонную ночь, ворочаясь на непривычном ложе и вслушиваясь в писк и визжание, доносившиеся из погруженных во мрак джунглей.