Прости, но я скучаю - стр. 41

Она поднесла чашку корту и громко отхлебнула.

Сунна повернулась к Маккензи.

– Тебе, наверное, около девятнадцати. Или… двадцать?

Маккензи кивнула.

– Девятнадцать.

– Ну вот. – Сунна выразительно глянула на Мод. – И давно вы расстались?

– В том-то и дело, – сказала Маккензи. – Мы не расстались. Он стал призраком. Испарился.

– Прошу прощения, – сказала Мод. – Как это «стал призраком»?

– Ну, типа исчез. В смысле из моей жизни. Мы не намеревались расставаться – просто он перестал звонить, перестал приезжать домой на выходные, чтобы повидаться со мной, перестал отвечать на мои сообщения. Как будто мы никогда не встречались, как будто его никогда и не существовало. Я думаю, он просто решил, что все кончено, и у него не хватило духу мне об этом сказать.

– Понятно, – сказала Мод. Она склонила голову набок, и перья на ее шляпе, казалось, поникли.

– Действительно странно, ведь я думала, что все хорошо. Я знаю, что так часто бывает, видела, как это случалось с другими. Но со мной – никогда. У меня все еще куча его вещей; у него все еще куча моих…

– А ты его любила? – спросила Мод.

Маккензи взглянула на нее с подозрением.

– Ну-у… это не было… я не думала, что выйду за него замуж или что-то в этом роде, но… мы через многое прошли вместе. И от этого отношения стали как бы глубже. Не знаю, как еще это назвать… Ну да. Любовь. Симпатия. Потребность друг в друге. Влюбленность. Мне нравился его запах. Честно говоря, даже если бы я его ненавидела, мне все равно хотелось бы знать, почему он вдруг перестал со мной общаться.

В удивительном порыве сострадания Мод положила руку на плечо Маккензи, а Сунна скривила губы в сочувственной улыбке. Маккензи поблагодарила их за то, что выслушали, и сказала, что ей нужно делать домашнее задание.

Автор письма в тот день так и не появился.

Ларри

Ларри мало кому говорил, что работает уборщиком. Не то чтобы ему было стыдно работать уборщиком, но другим становилось неловко за него, и он это замечал. А ему было неловко из-за их косвенного осуждения. Если бы ему просто говорили: «Мы тебя меньше уважаем из-за твоей работы», он мог бы, по крайней мере, испытывать к ним неприязнь, не чувствуя себя виноватым и не спрашивая себя, правильно ли он понял. Но странно, что люди так относились к его работе. Уборщик – серьезная должность: она требует внимания к деталям, хорошей трудовой этики, добросовестности. И вверенное ему здание было непростым: самая большая и престижная художественная галерея в провинции. Его дядя-художник всегда мечтал выставить здесь свои работы. (Годы спустя после его смерти тетя Ребекка однажды обмолвилась, что частично винит галерею в его самоубийстве – за то, что столько лет «обходила его стороной», за отказ поддержать местного мастера и принять его в сообщество художников. Но Ларри, по-своему преданный галерее, где проработал почти двенадцать лет, старался не думать об этом.)