Прощание с первой красавицей - стр. 26

– Да ведь Евгений Андреевич к тебе неравнодушен!

– Глупости, – заявила я.

Галя спорить не стала, сразу переведя разговор на свою полуторагодовалую дочь.

– Представляешь, собираемся вчера на улицу, я ее одеваю и между делом логопедом работаю. Говорю ей: «Алена, скажи «гулять». Она так громко и радостно: «Булять!» Я терпеливо растолковываю: «Нет, правильно надо говорить «гу-лять». Скажи: «гу…». Послушно повторяет: «гу…». А теперь: «лять», – говорю я. «Лять». «Вот молодец! – восхищаюсь я своими педагогическими способностями и дочкиной понятливостью. «А теперь все вместе: гу-лять». И слышу: «гу-блять». «Все, – говорю, – Алена, произноси по-старому».

В этот момент дверь распахнулась, впуская пахнущего свежестью Евгения Андреевича, и Галина быстро выскользнула в коридор.

– Как наши дела? – спросил доктор. Его пальцы споро пробежали по моему телу. – Здесь болит?

– Нет.

– А здесь?

Он куда-то нажал, я ойкнула и толкнула его.

– Отлично! – почему-то обрадовался врач. – Все даже лучше, чем я ожидал. Если и дальше так пойдет, скоро разрешу вставать.

Евгений Андреевич осмотрел двух моих соседок по палате и вышел. Дверь не успела закрыться, как в нее тут же скользнула Галя.

– Слушай, как он на тебя смотрит!

– Как?

– Ты что, правда, ничего не замечаешь? Да он же влюблен в тебя!

– Галя, не выдумывай. Нормально он на меня смотрит, как на всех.

– Нет, ну вы подумайте только! – всплеснула она руками. – Разве можно быть такой слепой?

– Галя, не фантазируй, глупости говоришь. И потом, наверняка доктор давно и счастливо женат. Это раз. И у нас огромная разница в возрасте. Это два.

– Какая разница в возрасте? Подумаешь, пятнадцать лет. Бывает и больше. И жены у него нет, умерла три года назад, я узнавала.

– Да? – изумилась я. – Ну, ты даешь, какую бешеную деятельность развила…

– Так он мне самой нравится. Евгений Андреевич такой импозантный! – вздохнула Галина. – Вот только никого, кроме тебя, он не замечает.

Стремительно приближался момент выписки. Я с ужасом думала о том, что мне придется вернуться в пустой стылый дом, а я так не люблю жить одна. И еще о том, что теперь буду лишена общества Евгения Андреевича. Больше не будет мимолетных, но таких милых встреч и задушевных бесед с ним по вечерам.

В утро выписки Евгений пригласил меня к себе в кабинет. Он подробно проинструктировал, что мне можно, а чего категорически нельзя, потом вдруг замолчал и отвернулся к окну. Молчал долго, не решаясь сказать того, чего ждала от него я, самого главного. Наконец он повернулся и, охрипнув от волнения, произнес:

– Я не могу без тебя.