Прощание с «Императрицей» - стр. 28
Однако, ёрзая на морщинистой коре, будто на шкуре дракона, что угрожающе нависал над соседской лужайкой, Васька частенько ловил себя на особенных мыслях, вроде таких: «Вот, ей-богу, трудно сознаться даже самому себе, чего больше хотелось бы, оживи вдруг этот “древесный дракон”? Стать великим героем, вроде “мистера Zero” из кинематографа, да и спасти от деревянного монстра красавицу – заслонить собой, укрыть, прижав к груди золотистый виток локона на виске? Или, напротив, оказаться хозяином чудища и выкрасть девицу без спросу в неразделимую собственность (чтобы опять-таки прижать к груди тот золотистый локон)»?
К счастью, приходило время Ниночке пить молоко перед полуденным сном, и розовое видение исчезало за дверями веранды, тихое и лёгкое, как дыхание Васькино, которое она уносила с собой.
– Айда на море, – почти одновременно вздыхали товарищи по несчастью.
«В любом случае, хорошо было бы, – думал Васька, падая с последней, у земли, ветки, – чтобы от дыхания дракона или, на худой конец, от керосиновой лампы дом со всеми Нелидовыми сгорел дотла…»
Дочь губернского секретаря казалась куда более доступной в качестве несчастной и бездомной сироты. Стыдно, конечно, даже понарошку желать смерти, в общем-то, вполне приличным людям. Но, чёрт возьми, сколько открывалось возможностей для скромного великодушия героя? Дескать: «Мне ничего не надо от вас, лишь бы…»
Далее, правда, следовал список «лишку», больше похожий на прейскурант кондитерской «Petit-Grande» – столько празднично-преждевременных сладостей, что Васька даже краснел.
Ещё года два назад краснел. Потом перестал в силу возраста. Теперь вот снова…
Проспект шумит, как оркестровая яма перед началом акта, а Ваське уж кажется, что он слышит сквозь какофонию автомобильных гудков, скрипа рессор экипажей, железного стыка-стука конки, воплей газетчика и брань лоточника, сквозь просто необъяснимый и невнятный гул улицы. Казалось, что слышит, как она чуть ахает, увидев, как кошка шарахается из-под колёс «Benz-a» под колёса извозчика! Да, её это приключение ничуть и не касается, она вообще на другой стороне. Но надо знать, сколь тонко устроена душа Нины Нелидовой. Это, пожалуй, посложнее будет «синхронизатора артиллерийской стрельбы линейного корабля»!
И снова кровожадное воображение Васькино начинало рисовать картины того, как горит дом губернского секретаря, даруя его пассии сиротскую волю – теперь, уже, правда, не севастопольский дом горит синим пламенем, а петроградский, на Второй Васильевской линии.
Вот ведь ирония судьбы. Не так давно ещё он радовался этому открытию: оказывается, буквально накануне войны, озаботившись переводом по ведомству в столицу, губернский секретарь Нелидов снял на Второй линии апартаменты – а теперь уж и это не то и не этак. Сегодня ведь, ровно к 17.30, Василию следовало вернуть барышню Нелидову в дом на Васильевском. Вернуть под присмотр не то всё ещё няньки, не то уже компаньонки Эльзы Карловны. Хорошо хоть компаньонка была вполне себе… э… «компанейской» (рабочий каламбур). И если упросить приятелей развлечься её обществом до конца вечернего сеанса в «Эрмитаже», то присмотр становился совсем уж приблизительным.