Проклятие Батори - стр. 23
– Почему ты занялась психотерапией? Такая сомнительная область. Никаких четких границ, и, в общем-то, не наука. И зачем развелась с тем прекрасным парнем?
– Мама! Да ведь ты посинела от ярости, когда узнала, что мы поженились. Разве не помнишь?
Возможно, мать была права, но Бетси не хотелось сейчас это признавать.
– Джон Стоунворк наверняка вылепил бы из тебя что-то, взял бы в рамки и на чем-нибудь сосредоточил. И ты не жила бы в этом застойном городишке…
– Но я люблю Карбондейл, мама. Я здесь выросла!
– Несмотря на мои возражения. Я бы увезла тебя в Чикаго. Придала бы больше блеска, больше амбиций. А все твой отец – это он держал тебя здесь.
– Знаешь, как-то не похоже, что ты очень желала заниматься мною, когда я окончила промежуточную школу[11].
– Я говорила Чеславу, что вернусь преподавать в университет, когда ты достаточно вырастешь. Он заверял меня, что сделает то же самое.
– Было бы неплохо, если б ты была рядом со мной не только по выходным и летом.
Зачем она это делала? Зачем было сейчас ссориться? Матери была нужна помощь. Но Бетси не могла остановиться.
– Ты могла бы быть рядом, чтобы отвечать на некоторые вопросы, помочь мне в…
– Зачем? Юность – нелепый период в жизни человека. Мы бы только и делали, что ссорились. Вот что делают матери и дочери в этом возрасте.
– Тебя не было здесь, чтобы…
– Твой отец баловал тебя. Он затоптал в тебе огонь.
Бетси с трудом глотнула.
– Что? Как это «затоптал огонь»?
– Заниженные ожидания, – проворчала мать, глядя сквозь кристально прозрачную жидкость в своей рюмке. – И ты, на мой взгляд, оказалась слишком кроткой.
Бетси понимала, что это все сливовица, но восприняла слова матери, как удар в живот.
– А этот Джон, – продолжала Грейс. – Если б ты осталась с ним, то сейчас работала бы в Массачусетском технологическом институте.
– В Массачусетском технологическом нет курса психотерапии, мама.
– Ну, тогда в Бостонском университете, – сказала Грейс, протягивая руку к бутылке сливовицы, и плеснула себе в рюмку. Тягучая жидкость перелилась через край на вязаный коврик.
– Мама. В ней больше пятидесяти градусов…
– Или, может быть, в Гарварде. У тебя ведь есть мозги. Тебе не достает другого…
– Я никогда не хотела преподавать в университете.
– Можно проводить практические исследования. Публиковать свои работы. Сделать себе имя!
– Я помогаю людям, мама. Разве это плохо?
– Как твой отец! Ха! – презрительно воскликнула Грейс, и ее язык пристал к нёбу. Она издала щелкающий звук.
«Как дельфин», – не удержалась от мысли Бетси.
– «Помогаю людям»! – повторила мать наконец, отодрав язык. – Как будто люди – сломанные игрушки, которые он умеет чинить. Подклеить здесь, подклеить там… Он никогда не хотел публиковать свои работы. Знаешь, как его уважали в Вене до того, как мы поженились? А потом ни с того ни с сего он решил спрятаться под ковер. Исчезнуть.