Профессор Влад - стр. 19

Не слишком уютной была и гостиная – безумная оргия тёти-Зариной дизайнерской фантазии: стены, задрапированные восточными коврами, тяжелые бархатные занавеси, хрустальная люстра с увесистыми гроздьями сверкающих висюлек, массивные кресла и, как бы в качестве завершающего штриха – раскидистые оленьи рога, угрожающе нависшие над тахтой; слегка напуганная и, признаться, неприятно покоробленная всем этим кичем, я лишь мельком заглянула в тётину спальню, успев удивиться величию гигантского сексодрома, с которого стартовал когда-то невезучий Гудилин-старший, и отдать должное храбрости Оскара Ильича.

А вот Гаррин «пенал» пришелся мне по нраву. Ах, какую чудесную вещицу я там встретила!.. Золотисто-коричневую подушку-думку с пышными чёрными кистями на уголках, расшитую (по словам Гарри, вручную!) замысловатым восточным орнаментом; брат уверял, что эта фамильная вещь набита девичьими косами двенадцати поколений тёти-Зариных предков по женской линии – а другая точно такая же наволочка, вышитая гладью и тройным крестом, уже притаилась в комоде, дожидаясь скальпа будущей Гарриной жены (многочисленных жен, осмеливаюсь предположить я, а затем, вероятно, и многочисленных дочерей!).

Сама комнатка, узкая и тесная, напоминала в ту пору картинку из букваря давно минувших лет, где старательный октябрёнок, сидя за столом, готовит школьные задания: строго, аскетично, из мебели – лишь самое необходимое: платяной шкаф, письменный стол у окна, а рядом ветхий, расшатанный диванчик. Ах, сколько здесь будет «пиковых моментов» (ещё один калмыковский термин)!.. Вот, к примеру: мне 15 лет, названому брату – 16; тихий, долгий зимний вечер; уютненько укутавшись пледами, с ногами забравшись на дряхлый диван, попиваем коньячок; между нами – шахматная доска, но мы не играем, отвлечённые вдруг всплывшим вопросом: что делать после школы?.. Я в полной растерянности – моё будущее в тумане, – брат, как всегда, абсолютно спокоен и даже насмешлив. – Я профессиональный иллюзионист, – бросает он, – мне ничего не стоит создать иллюзию профессионализма в любой сфере… Кстати, Юлька, на носу конец полугодия, а я не знаю ни хрена… ой, пардон, ни фига… а, спорим, я выйду из этого исправительного заведения с золотой медалью? На шоколадку? Спорим?

(В любом споре, как известно, один дурак, другой подлец; стоит ли говорить, что дурой оказалась я, а подлецом Гарри, спустя полгода получивший сразу две медали: и шоколадную и золотую?..)

– И что?.. – помню, спросил Влад, перевернув страницу «Гарри-талмуда» (так он его называл), – по-вашему, это интересно?.. Что здесь, собственно, пикового, кроме чёрных волос вашего дружка? – А то, ответила я, что фраза об иллюзиях, сказанная походя и в шутку, меня тогда поразила – и вот почему. Мне вдруг пришло в голову, что речь, возможно, идёт не только о школьных отметках. За долгие месяцы нашей дружбы я привыкла слышать, что Гарри – красавчик, это было всеобщее мнение; а тут мне вдруг подумалось – да так ли уж ему повезло в этом смысле, как все говорят?.. Что, если эта «красота» – просто ещё одна иллюзия, на которые мой братец такой мастак?.. Проверить этого я не могла, по-прежнему будучи полным профаном в вопросах внешности, но с грустью покачала головой: ох, и несладко же приходится моему братцу, если я права!..