Профессор Влад - стр. 11

Когда я, наконец, это поняла – сама дошла, своим аутичным умишком! – мне пришлось ещё несколько дней проваляться в постели в сильнейшем жару, до причины которого районный педиатр доискаться так и не смог; а между тем – NB, коллеги! – это очень любопытное свойство моего организма. Любое сильное эмоциональное потрясение тут же откликается в нём резким скачком температуры, не сбиваемой никакими лекарствами, а иногда вызывающей бред… В тот раз я, по-видимому, тоже бредила – судя по тому, что Оскар Ильич, который сам вызвался дежурить у моей постели, ещё долго косился на меня с опаской и избегал задушевных разговоров.

Со временем мы вроде как помирились, – но внутри себя я затаила глубокую обиду на дядю, по-детски не прощая ему предательства. Я и впрямь считала, что он поступил подло, скрыв от меня суть моей странной болезни – вернее, её последнего симптома, – а, значит, не дав мне шанса излечиться полностью; тогда я и не подозревала, что в один прекрасный день это обернется для меня благом. Ведь если бы все, и ваши тоже, лица, уважаемые коллеги, не казались мне абсолютно одинаковыми (как китайские или японские – здоровому европейцу, смеётся мой названый брат Гарри) – разве я была бы сейчас так упоительно счастлива?..

3

Я слегка преувеличила, назвав сходство между людскими лицами абсолютным. При желании (возникающем, в общем, не так уж часто) различить их, в принципе, можно – обычно с помощью двух-трёх простеньких приёмчиков, не требующих особой концентрации. Вот, к примеру, моё ноу-хау – так называемое «овеществление», которое я изобрела лет в одиннадцать, как-то вдруг осознав, что взрослой девушке, какой я вот-вот стану, вряд ли стоит выставлять себя на посмешище.

Механизм его прост: достатоШно только забыть, что лицо – это лицо, и попытаться взглянуть на него, как на что-то абстрактное, неживое; тогда в нём проявятся вполне конкретные детали, за которые можно зацепиться. Скажем, с тех пор, как я обнаружила, что дядины глаза до жути похожи на пятую и восьмую бусины от застёжки соответственно, жалостные сцены в троллейбусе прекратились навсегда.

Или вот ещё пример. В районной библиотеке, где я провела полдетства (все аутисты любят читать, если, конечно, знают буквы!), заседали посменно две дамы-треф: первая – очень добрая (она всегда подбирала мне что-нибудь интересненькое), вторая – сущая мегера, которой я боялась до смерти. Интрига: обе носили массивные роговые очки и седой пучок!!! Так вот, средство и тут мне помогло: кожа злобной, оказывается, мимикрировала под ткань любимой маминой блузки («жатая, модная!», с нежностью говорила та), ну, а во рту у добродушной жили чудесные, ярко вспыхивающие при улыбке золотые резцы…