Проект по дружбе - стр. 50
В автобусе пишу Вадику.
Ярослав Шмелев: В десять в «Бульваре» новый ужастик. Кровь, кишки и скримеры, все как ты любишь. Го?
Вадим Ктитарев: Го. Одеваюсь и выхожу.
И ни одного лишнего вопроса. Обожаю легкость, с которой Тит подкидывается на любую движуху.
Доезжаю до кинотеатра, тупо глядя в окно. Забываю даже про наушники, только гоняю по кругу одни и те же мысли.
В кинотеатр захожу, засунув руки в карманы и напустив на себя безразличный вид. Розовый пуховик Гольцман вижу сразу. Стоит ко мне спиной, увлеченно машет руками. Долин слушает ее с максимальным вниманием. Смеется, чуть отклонившись назад, а потом видит меня. Поджимает губы. Самодовольно хмыкаю. И решаю, что лучшая защита – это нападение. Поэтому иду прямиком к ним.
- Привет, голубки! – выдаю якобы радостно.
Женя стремительно разворачивается и смотрит на меня. Ловлю ее взгляд с неожиданной жадностью. Пытаюсь распознать ее эмоции. На какие-то короткие мгновения мне даже кажется, что она мне рада. До тех пор, пока она не открывает рот и огрызается:
- Мы друзья, Шмелев! Тебе ли не знать.
- Привет, - говорит мне Долин сдержанно и поворачивается к Гольцман, - пойдем захватим что-нибудь перекусить.
- Ты иди, я сейчас.
Антон быстро справляется с эмоциями, но я секу момент, когда его брови дергаются навстречу друг другу. Не очень он доволен тем, что Женя откровенно его сливает.
Она дожидается, когда Долин отойдет на достаточное расстояние и шипит, раздувая ноздри:
- Что ты здесь делаешь?
Улыбаюсь, не сдержавшись. Слишком забавно она злится.
- Мы же в кино, Гольцман, знаешь, что тут обычно делают?
- Шмелев, не идиотничай! Ты понимаешь, о чем я тебя спрашиваю. Зачем пришел?
- Хочу проверить, играешь ли ты честно.
- Я не собиралась жульничать, - говорит Женя.
А я залипаю на том, как двигаются ее губы. Верхняя изогнута идеально, как будто ее нарисовали. Где-то слышал, что такую форму называют лук Купидона. Это всплывает в моей голове как будто бы минуя мозг. Иначе как объяснить настолько приторно сладкую формулировку?
- Чего молчишь? – она хмурится, тянется рукой себе за ухо, но тут же одергивает этот жест.
Я делаю то, что привык, а именно прячусь за сарказмом:
- Я просто шокирован тем, что ты решила, будто я тебе верю.
- Ты ведешь себя как придурок.
- А ты ведешь себя как истеричка.
- Знаешь что? Хочешь своими глазами наблюдать, как я провоцирую лучшего друга? Пожалуйста! Надеюсь, тебе от этого будет так же противно, как и мне.
- Ничего ужасного мы не делаем.
- У тебя искаженное представление о человеческих отношениях, Яр.
И от того, как она меня распекает, мне действительно становится стыдно. Чувство мне непривычное и не совсем свойственное. Тут же злюсь на себя за эту новую эмоцию. Гольцман стягивает идиотский розовый пуховик, раздраженно распахивает клетчатую рубашку. Мы покупали ее вместе. Пялюсь на полоску нежной кожи между топом и высоким поясом джинсов. Сглатываю. Не хватало еще слюнями залить пол кинотеатра.