Проданная - стр. 9
— Завяжите ей глаза и пакуйте в машину, — скомандовал мужчина, отдавший за меня тридцать миллионов, как только появился в каморке, куда меня привели.
— Нет, пожалуйста! — взмолилась я, но на мои слова никто не обратил внимания, и вскоре на глаза легла толстая чёрная повязка. Я оказалась полностью дезориентирована в пространстве.
Его люди поспешили исполнить приказ, и вскоре я снова сидела на заднем сиденье автомобиля, зажатая с двух сторон. О побеге не могло быть и речи.
— Куда её, шеф? — услышала я.
— Вези ко мне, — ответил купивший меня мужчина. Его голос раздался справа от меня.
— Пожалуйста, сообщите моим родственникам, — прошептала я. — Они заплатят вдвое больше...
— Если ты сейчас же не замолчишь, я прикажу засунуть тебе в рот кляп! — рявкнул он. — И поедешь ты у меня в багажнике!
Я больше не решилась его ни о чём просить и замолчала. Автомобиль тронулся, а я вся превратилась в слух. Через некоторое время звук грунтовки под колёсами сменился шуршание по асфальту, значит, мы выехали на трассу. Мы ехали очень долго, нигде не останавливаясь, и я сделала вывод, что в город мы не вернулись.
По моим ощущениям мы проехали не меньше часа, когда скорость постепенно начала снижаться, и немного погодя машина остановилась. Послышался скрежет раздвижных ворот, и автомобиль снова пришёл в движение, чтобы через некоторое время затормозить. Открылась дверца, и меня потянули на выход.
Я шла, пошатываясь и оступаясь на высоких шпильках. Я бы точно переломала себе ноги, если бы чья-то сильная рука не удерживала меня. Меня ввели в дом и, не останавливаясь, потащили куда-то в сторону, как оказалось, к лестнице.
— Пожалуйста, только не в подвал, — взывала я, когда поняла, что мне предстоит спуск вниз. — Что со мной будет?
Но я осталась без ответа. Втолкнув в какое-то помещение, меня бросили одну. Я слышала, как защёлкнулся замок, и потянулась к стягивающей повязке. Сорвав её с себя, я долго моргала, отказываясь верить, что снова осталась без света. Я сбросила туфли на шпильках и ощутила под ногами мягкость и теплоту линолеума. Ну, в этой комнате хотя бы был ремонт. Двигаясь на ощупь, я нашла узкую кровать и села на неё.
— Так, не киснуть! — приказала я самой себе, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. — Всё будет хорошо, я выберусь! Вряд ли станут отдавать за человека тридцать миллионов, если хотят его убить или покалечить!
Я повторяла эту мантру снова и снова, обхватив себя руками и раскачиваясь на кровати вперёд-назад, когда за дверью раздались шаги, и в комнате зажёгся свет, ослепив меня на короткое время.