Продана Зверю - стр. 37
Веду машину и матерю себя последними словами. Обкладываю себя трехэтажным за мягкотелость, за свой очередной безумный поступок. Мало мне проблем? Выходит, мало. Недостаточно головняков, раз ее на свою шею повесил.
Я настолько зол, что выпал из реальности, сосредоточился на дороге. Остатки разума подсказывают – надо от нее избавиться. Так изначально и планировал поступить еще в отеле, так заноза на ровном месте вляпалась в очередную передрягу. И чего я так парюсь из-за продажной девки? Мне ли не пофиг кто и как ее отымеет? Если уже не того…
От этой мысли сдавливает под левой грудью. И мне это нравится… до коликов, до истошных судорог. Никогда не думал, что вновь испытать примитивные эмоции будет настолько кайфово. Этим зараза меня и проняла, с ней возвращается сотая доля человеческих эмоций. Ничтожно малая, но это уже как подарок небес.
За два года я привык… но ни черта не смирился… фактически умер там, в том гребаном лесу. Хотя все началось гораздо раньше, с раннего детства из нас планомерно делали машин-убийц, нещадно уничтожая любые человеческие проявления. Солдат он должен слышать только своего зверя. А человеческая форма – это маскировка. Все присущие людские качества – смертельный грех.
Когда мне исполнился год, отец отдал меня в закрытое военное заведение. Больше я ни разу не видел ни отца, ни мать. Юность прошла в казарме, с десяти лет я уже участвовал в боевых операциях. Но некоторые эмоции все же были мне присущи, стыдился этого и втайне от самого себя был рад, что служба не до конца уничтожила во мне людские проявления. Их было мало, но я мог испытать сострадание к пленным женщинам и детям, помочь им избежать жестокой участи. Восхищался женской красотой. И втайне хотел семью. Недопустимые мысли для боевого оборотня. У нас были разрешены браки, но только по политическим соображениям. Командир находил женский объект и давал распоряжение на заключение брака.
Каждый, кто ребенком попал в нашу организацию, до конца жизни больше себе не принадлежит. Нас не спрашивали, за нас этот выбор сделали родители. А мы были слишком малы, чтобы осознать и принять решение самостоятельно.
За тридцать пять лет я сделал неплохую карьеру. Получил много наград и некую свободу действий и передвижения. Я принял эту жизнь, иной никогда не знал. Хоть порой в душу подлой змеей соблазнительницей вползала зависть к обычным семьям, к счастью, что ощущается со стороны, и которое никогда не будет доступно мне.
Но это было ранее, теперь даже моя прежняя жизнь для меня под запретом. Я навсегда отстранен от военных операций. Теперь я погряз в политических интригах, шпионю и устанавливаю ловушки. Держу на крючке власть имущих и заставляю играть по нашим правилам. Даже если солдат выбывает из строя, организация находит ему иное применение.