Пробоина 2: Магия ответа - стр. 19
Но тут же зашипел от боли в ноге…
– Жжёный ты… Коряга хренова, я тебе это припомню, – мне пришлось снова откинуться, расположив ногу поудобнее.
Взгляд снова устремляется внутрь. Прыжки по мозгам оракулов дали явный результат – что-то в моём теле получило развитие, и мне надо было найти это «что-то».
Я всмотрелся в солнечное сплетение, пытаясь разглядеть четвёртую, оракульную чакру. В нашем корпусе псиоников её называли серой, несмотря на золотой оттенок. Средняя между белой небесной и чёрной земной, поэтому и серая.
А ведь у того паренька, который мухлевал в мензурке, она была намного чётче.
Тут снова проявилось золото в районе солнечного сплетения, но я не успел зацепиться взглядом. Слишком слабо.
Так, а если представить, что меня атакует оракул? Я улыбнулся – самовнушение всегда было моим коньком.
– Вася, про корягу забыл, – шепнул я, и получил новую порцию злости.
Пошла энергия, я представил сворачивающийся кокон. И тут снова мелькнуло золото, но отблеск сверкнул, будто грань изумруда, и лучик почему-то ушёл не вниз, а наверх, к голове.
Соскочил, как бы назвали у нас в корпусе псиоников. Боже, как давно это было, я уже забыл все азы учёбы.
Я округлил глаза, когда почуял в шее и затылке знакомое ощущение. Твою псину, это была псионика!
Не чужая, не этот бесполезный ручеёк, текущий через нижнюю закупоренную чакру. Это была моя собственная, чистая псионика!
– Моя! – я снова радостно выпрямился в ванной, не обращая внимания на боль.
Откинулся, подняв волну и выплеснув воду на пол.
– Да, жжёный пёс… Не жжёный ты, не жжёный, – у меня чуть слёзы не навернулись, то ли от боли, от ли от радости, – Не горелый.
– Ой, извините, господин принимает ванну? – послышался скромный голосок.
Я повернул голову.
Посреди комнаты стояла служанка. Как назло, блондинка, к которым я так был неравнодушен.
Одета в форму – короткое чёрное платьице, обтягивающее бёдра, белый фартук с кружевами. И на немаленькой груди нахально расстёгнуты аж пара пуговиц.
Моим ориентиром здесь оставался Василий, и его эмоции, которые вызывали в нём люди. Вот посмотришь на кого, типа того целителя Коряжного, и сразу понимаешь – говнюк, каких мало. Или тот боец Георгий из охраны Вепрева, двухметровый белобрысый… Вася почему-то его уважал, передавая и мне это чувство.
А эта служанка не вызывала никаких эмоций. Странно, ведь такая симпатичная. Уверен, что в этой роскоши Василий вполне мог и баловаться с прислугой.
Впрочем, усталость и сонливость делали мысли вялыми, и ни о каких развлечениях речи не шло. Но блондинка хороша…
Служанка стояла, скромно покручивая в руках метёлку. Она поняла, что не дождётся от меня никаких слов, и сказала: