Призраки - стр. 60
Все эти ухищрения нужны для того, чтобы обмануть местную прессу и телевидение: чтобы они сделали репортажи с места событий, обеспечили фильму бесплатную дополнительную рекламу и настроили потенциального зрителя, что эта картина будет иметь грандиозный успех.
Студия не зря тратит время и деньги.
Акции подобного рода принято называть «культивированием аудитории».
В нагрудном кармане рубашки мигает красный индикатор компактного диктофона, который фиксирует каждое слово.
И Граф задает вопрос:
– И кто из них больше дурак?
Репортер, который отказывается выдумывать смысл жизни?
Или читатель, который так хочет смысла?
И с готовностью принимает его от любого, кто потрудится облечь этот смысл в слова?
Граф Клеветник – голос из-за листа бумаги – говорит:
– У журналиста есть право…
…и он просто обязан уничтожать золотых тельцов, которых он сам же и помогает творить.
Лебединая песня
Рассказ Графа Клеветника
Как-то раз моя собака сожрала какую-то гадость, завернутую в алюминиевую фольгу, и пришлось выложить штуку баксов, чтобы сделать ей рентген. У нас на заднем дворе все завалено мусором и битым стеклом. Лужицы антифриза на автостоянке – отрава для собак и кошек.
Ветеринар, даже при том, что весь лысый, все равно очень похож на одного моего старого друга. На мальчишку, с которым мы вместе росли. Эта улыбка – я помню ее с детства. Эту ямочку на подбородке, и каждую веснушку у него на носу. Я их знаю. Эта щель между двумя передними зубами – он так классно через нее свистел.
Здесь и сейчас: он что-то колет моей собаке. Стоя у серебристого стального стола, в холодной комнате, отделанной белым кафелем, придерживая моего пса за шкирку, он что-то такое рассказывает о сердечных глистах.
Когда я листал телефонный справочник в поисках ветеринара, я был буквально ослепшим от слез, потому что боялся, что мой пес умрет. И все-таки я разобрал: Кеннет Уилкокс, доктор ветеринарии. Мне почему-то понравилось это имя. Имя моего спасителя.
Сейчас, рассматривая уши моей собаки, он что-то такое рассказывает о чумке. На нагрудном кармане его халата вышито: «Доктор Кен».
Даже звук его голоса – как эхо из прошлого. Я помню, как он выпевал: «С днем рождения тебя». И кричал: «Первый страйк!» – на бейсбольном поле.
Это он, мой старый друг. Только, конечно, он вырос и изменился. Под глазами – мешки и темные круги. Двойной подбородок. Желтые зубы. И голубые глаза уже не такие яркие, какими были когда-то. Он говорит:
– А она симпатичная.
Кто? – говорю.
– Ваша собака.
Я все смотрю на него, на его лысую голову и голубые глаза, и спрашиваю: