Приют для бездомных кактусов - стр. 8
Это было правдой, и оттого еще обидней.
Петров выхватил тарелку обратно и со стуком поставил перед собой:
– Подавитесь своими макаронами… вообще не буду.
Дежурный дернул плечом и отправился дальше, мысленно приплюсовав к двум своим порциям еще одну.
– Петров!
В дверях стоял Батя Виталий.
– Опять бакланишь?
Петров напряженно глядел в тарелку, чувствуя, что придется опять отжиматься, а может, и хуже.
– От макарон отказался, – неохотно донес дежурный.
Остальные коротко хохотнули и замолкли, вернувшись к своим тарелкам и поглядывая на Батю.
– Зайдешь после завтрака в воспитательскую. – Батя, чуть ссутулясь, вышел.
Петров продолжал сидеть неподвижно, только уши стали малиновыми.
– Опять кактусы отнимут? – предположил шепотом Митяй.
Прогорланив обычное: «Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам!», контингент повставал и повалил к выходу.
Ключ, который Батя Виталий достал за несколько шагов до двери, не понадобился, воспитательская была открыта. Шумел чайник, возле него переодевался Денисыч, в трусах и пиджаке; на стуле висели серые брюки.
– Хоть бы закрылись, – сказал Батя Виталий, кивнув на «здрасте».
Они были на «вы».
Денисыч из-за шума чайника не расслышал, взял брюки и стал неторопливо погружаться в них. Застегнул ремень и подобрал с пола снятые джинсы:
– Про корреспондента слышали?
Батя Виталий, успевший устроиться в ободранном кресле, кивнул.
Денисыч достал три чайных пакетика и ощупывал их, точно между ними могла быть разница.
– Вам сделать? – поглядел на Батю.
– Я вот думаю… куда мы прикатимся? Со всем вот этим… Да, сделайте.
Денисыч снова ощупал несколько пакетиков и налил в свободную кружку кипятка.
– Контингент всё тупее, – Батя Виталий вдавил затылок в обивку кресла. – Ни читать, ни писать. Первые хоть знали, кто такой Пушкин.
– Пряники будете?
Пряник оказался твердым, Батя размачивал его и скусывал сладковатую кашицу.
– …А если спросят, почему босиком ходят, – говорил Денисыч, – то ведь так лучше энергетика земли проходит…
Года четыре назад Денисыч устроился сюда психологом. Выглядел он тогда лучше и увлекался психоанализом; имя Фрейда не сходило с его тонких маленьких губ. Потом было увлечение восточной мудростью. Теперь в сумке Денисыча виднелись «Велесовы книги».
– Земля – она всё своей энергией оплодотворяет, – говорил Денисыч, доедая пряник.
Батя поднял голову и прислушался.
Денисыч тоже замер, с раздутыми от пряника щеками и недосказанной мыслью.
«Нет! Не-е-ет!..»
Батя рванул с кресла в коридор. Денисыч трусцой побежал в медпункт.
В конце коридора клубилась толпа.
– Не-е-е… – визжало откуда-то из середины. Батя расталкивал побелевших пацанов.