Привидения в доме на Дорнкрацштрассе - стр. 26
Прохор засопел еще больше:
– Этот человек божился, Павел Николаевич.
– Знаю я цену заверениям твоих снабженцев! – ответил Севрюгин, но достал из кармана еще несколько банкнот и передал Прохору со словами:
– Все, братец, больше не дам.
Прохор пожевал губами, спрятал деньги и, застегнув дождевик и натянув капюшон, сказал:
– До следующего раза, Павел Николаевич.
Когда за Прохором закрылась дверь, Севрюгин, прикрывая канделябр полой халата, направился в кабинет, произнося на ходу:
– Согласился, видишь ли. Не будь там для него прибыли, не взял бы этих денег. Знаю я вашего брата.
Вечером следующего дня супруга спросила Севрюгина:
– Паша, ты слышал новость?
– Какую, моя радость?
– Ограбили церковь Святителя Григория Богослова, что в Богословском переулке.
– И что же взяли?
– Ходят слухи, что какой-то золотой канделябр.
Павел Николаевич вздрогнул.
– Ну, народец, уже до церквей добрались.
Супруга помолчала, потом вздохнув, добавила:
– При этом, сказывали, сторожа убили.
– Кто сказывал? – раздраженно вскричал Севрюгин.
– Не знаю. Ходят слухи…
– Вот видишь, слухи, а ты всему веришь.
Павел Николаевич быстро прошел в кабинет и запер дверь изнутри. Он взял в руки злосчастный канделябр о четырех подсвечниках и долго на него смотрел. Добропорядочная часть души Севрюгина шептала ему, что надобно бы пойти в полицию и все рассказать, но другая часть души коллекционера и коммерсанта противилась этому. Колебался он недолго: достал из шкафа плотную тряпицу, завернул в нее канделябр и положил в самый глубокий сундук, прикрыв его сверху ненужными старыми вещами. Затолкав, наконец, сундук в самый дальний угол кабинета, Павел Николаевич опустился в кресло и вслух произнес:
– Если богу будет угодно, все обойдется.
Он встал, вздохнул и покинул кабинет.
Шел 1913-й год.
7
Знакомая Мартины позвонила через три дня. Она сразу же сказала, что звонит с разрешения господина Вундерлиха, переданного через его знакомую Мартину Хайзе. Представилась она как Катрин Бергер. Голос ее совсем не был похожим на кошачье мяуканье Мартины, а напоминал скорее мягкое жужжание пчелы, несуетно выбирающей цветок для посадки. Сыщик Вундерлих подсознательно отметил, что голос этот принадлежит более молодой женщине по сравнению с его бывшей помощницей. Потом он подумал, что это обязательно так, ведь студентка в возрасте Мартины почти нонсенс. В трубку же он сказал:
– Да, это так. У меня был разговор с фрау Хайзе. Желаете встретиться или уже передумали?
– Что вы, господин Вундерлих, конечно желаю. Только не знаю, когда это для вас удобно.
Последнее жужжание закончилось, и Катрин Бергер замолчала. Макс задумался, перебирая в памяти последние мелкие планы, которые собирался реализовать. Все это было не очень важным и все это можно было отложить. Он уже почти открыл рот, чтобы продолжить разговор, как жужжание возобновилось: