Привидения русских усадеб. И не только… - стр. 4
Обувь и верхнюю одежду привидению унести не под силу, но покушать и попить оно может самостоятельно, поэтому хлеб, воду, мед, соль оставляют для него на божнице или на подоконнике иногда вместе с ложкой. В поминальные дни еду относят на кладбище. Совсем недавно к ней присовокуплялась стопочка водки, и к концу дня, после ухода родных, на погост тянулись, по выражению протоиерея Михаила Ардова, «иного рода посетители», не оставляющие бедным покойникам ни малейших шансов на духовное исцеление. На деревенские кладбища родные ничего не приносили – здесь наблюдался избыток вечерних посетителей, – и обитатели могил по ночам сами бегали за водой и прочими яствами, возвращаясь на место с криком петуха.
Во всех этих фантазиях проявилось хорошо знакомое нам по Англии желание опустить небо на землю. Если бы того света не существовало, его следовало бы выдумать в наименее отвлеченной форме – с земными страстями и привязанностями, нуждами и слабостями. Вот почему дворянам, погруженным в земные утопии, приглянулись добрые мертвецы. Детали их посмертного существования вплоть до милых безобидных нелепостей (кормежка предков, уход покойной матери за живыми детьми, загробная почта) очень человечны – они таковы, каков окружающий нас мир.
Однако среди крестьян бытовали и другие представления, вызывавшие гнев и презрение образованных слоев общества. Писатели вроде А.А. Коринфского стремились всячески затушевать предания о «ходячих» мертвецах в угоду передовой российской интеллигенции, и так-то «страшно далекой» от народа: «Находятся и теперь такие дотошные всезнаи, что за верное передают россказни о будто бы не принятых землею нераскаянных злодеях»[1]. Но «всезнаи» были осведомлены об исторических корнях лучше уездных лекарей и салонных дам. Скупая информация, почерпнутая из древнерусских летописей, ничего приятного от встречи с покойниками не сулит.
Похороны знатного руса.
Картина Г.И. Семирадского (1883)
В заметках Ахмада ибн Фадлана, путешествовавшего по Руси в X столетии, содержится описание обряда погребения знатного руса, который завершается так: «Потом подошел ближайший родственник (этого) мертвеца, взял деревяшку и зажег ее у огня, потом пошел задом, затылком к кораблю… зажженная деревяшка в одной его руке, а другая его рука (лежала) на заднем проходе, (он) будучи голым, пока не зажег сложенного дерева (деревяшек), бывшего под кораблем». По заключению этнографов, родственник разделся для того, чтобы покойник не узнал его. Из тех же соображений он пятился задом и прикрывал самое уязвимое (узнаваемое?) место. Не будем уточнять, чем именно занимались тогдашние призраки, просто констатируем факт наносимого ими вреда.