Притяжение - стр. 55
Уроды тоже переживают. Если их найдут, разговор будет коротким – сразу же отправят за решетку. Это, конечно, в лучшем случае. В худшем – Акулов их заживо закопает. Знаю я его методы, слышал от знакомых. «Добрый человек» – это не про него.
Вполне логично, что похитители перешли к плану «Б»: стали пытать меня в надежде, что я владею важной информацией. Думали, я слабак, который взвоет и с воплями «не бейте» тут же выложит, с кем Акулов ведет бизнес, на кого имеет давление и прочее. Я даже в какой-то степени понимаю их политику: проще, когда у тебя на руках несколько козырей, – не зашел один, вытащил второй, и тут уже жертве придется подумать.
Выдавать им, ясное дело, я ничего не собираюсь. Это прямой путь в могилу. Пока твой враг знает, что у тебя есть ценная информация, он сохранит твою жизнь. И тут дело не в моем будущем. Я обязан вернуть Нику домой живой. Даже если сам откину ноги. Конечно, умирать в двадцать пять не самая приятная участь, но порой выбора нет.
В какой-то момент во время неприятных процедур избиения я отключаюсь, по-моему, на меня даже несколько раз выливают ведро воды и обещают перейти к Нике. Кривлю губы, едва сдерживая поток ругательств. Да, я человек опытный и вполне понимаю, когда стоит заткнуться, а когда можно открыть рот. Только сейчас мозг оказывается работать по ситуации.
Но чтобы сберечь Нику от пыток – я почему-то уверен, ублюдки не посмотрят, что она девушка, – пытаюсь все-таки наладить какой-то диалог с похитителями. Напоминаю им, что для Акулова его дочь – сокровище, и если они хоть пальцем ее тронут, никаких акций им не видать. Хочется сказать, что и жить дальше у них не выйдет, но тут я вовремя замолкаю. Не стоит драконить и без того неадекватно нервных людей.
Их босс, судя по всему, тот, который носит перстень с красным камнем на пальце, неожиданно оказывается не таким дураком, как остальные, и прислушивается. Пусть и в ужасном физическом состоянии, но я улавливаю, что между собой похитители ругаются из-за этого. Потом босс громко цокает и кому-то дает по морде. На этом споры резко заканчиваются, меня подхватывают под руки и тащат в комнату. Нику, к счастью, решают не трогать.
Когда меня заводят в наше временное пристанище, падаю без сил на пол. Ника помогает мне подняться и сесть на койку. Она с ужасом оглядывает меня, я замечаю в ее глазах застывшие слезы.
– Они напугали тебя? – спрашиваю хриплым голосом, чувствуя, как сердце предательски отзывается на эту девчонку: покалывает, бьется быстрее положенного. Плохо… очень плохо…
Ника качает головой, поджимая дрожащие губы. Вижу, что ей тяжело изображать спокойствие, хотя, вон, улыбаться пытается. Это даже мило – ее желание казаться сильной. Другая на месте Ники ревела бы в три ручья, проклиная не только идиота-телохранителя, но и весь мир за гребаную несправедливость.