Притворись моей - стр. 43
Впрочем, и тогда не уходит.
— Подожди, капитан. У меня к тебе личный разговор есть, — бросает Филатов. — Пойдём, покурим вместе.
Понятия не имею, с какой стати, но тот в самом деле остаётся.
— А ты дождись адвоката и маму, — обращается Глеб уже ко мне, прежде чем выйти на улицу вместе с Ожигановым.
Их нет долго. Как нет и мамы, и адвоката. Внутрь меня так и не пускают. Я с Андреем Рашидовичем — сыном Натальи Тимофеевны плохо знакома, едва узнаю его, как только тот появляется в сопровождении Демидовой-старшей. У обоих настолько непроницаемые лица, так что и не понять, насколько всё плохо. Хотя, если учесть, что Ариши с ними нет…
— Всё плохо, да? — слетает с моих губ тихое.
Адвокат вяло улыбается мне, косится на дежурного.
— Пойдём, Варенька, на улицу, в машине поговорим.
В груди подло давит в самый неподходящий момент. Но я делаю усилие над собой и киваю, покорно плетясь за выходящими из здания. Свежий воздух тоже не особо помогает избавиться от премерзкого чувства. В висках стучит. Если прежде я наивно убеждаю себя, будто всё вокруг — как дурной сон, скоро пройдёт, не может быть такого, просто недоразумение, то теперь…
— Антон Третьяков взял из кассы четырнадцать миллионов и скрылся. На данный момент он в розыске. Но вину разделили также между старшим кассиром и старшим администратором, так как обе состояли в близких с ним отношениях и имели доступ к деньгам, одному ему подобное не провернуть, — звучит монотонным приговором в моих ушах от Андрея Рашидовича, едва я прислоняюсь к капоту своей машины.
Глеба, как и капитана Ожиганова, нигде не видно.
— И что будет теперь? — спрашиваю, почти не слыша собственного голоса.
Четырнадцать миллионов…
Четырнадцать, мать вашу, миллионов!
Весь мир буквально падает мне на голову. Нет, не падает. Рушится. Забирает возможность дышать. Я снова и снова жадно хватаю ртом воздух, никак не в силах надышаться. Прижимаю сжатые в кулак руки к груди, опять пытаюсь дышать, призывая себя к спокойствию. Но какое к чертям спокойствие, если…
— Арине грозит лишение свободы на срок до десяти лет. Если она согласится подписать явку с повинной, то наказание будет мягче…
— Явку с повинной? — перебиваю адвоката. — То есть, она должна признать вину? Но она же не виновата! Это всё долбанный Третьяков! Не зря я его терпеть не могу! Лицемер долбанный! — срывается с моих уст в отчаянии. — Какая ещё явка с повинной? Вы в своём уме?!
— Её вина доказана. В вашей квартире произвели обыск, нашлась небольшая сумма, номера банкнот…
— Бред! — не желаю слышать дальше. — Она не могла! На кой чёрт ей воровать, а потом идти на ревизию, да ещё и деньги прятать у себя дома?! — привожу доводом. — Тот, кто своровал хренову тучу денег, валит подальше с места преступления, а не идёт туда, где его примут с поличным!