Притворись моей - стр. 39
— Но она всё равно уволена, — ворчит Быков, немного погодя.
От нас он отходит. Вот теперь я оборачиваюсь к Глебу. И смотрю на него с надеждой, даже почти мольбой. Потому что как никогда чётко и ясно осознаю силу влияния этого мужчины. И точно знаю, ещё одно его слово — моя работа снова будет моей. Плевать, как низко я падаю. Ведь это всё же шанс.
Когда ещё такой подвернётся?
— Нет. Не уволена, — отзывается Филатов.
Моё сердце замирает и тут же воспаряет в самые небеса. Зря.
— Она уволилась сама, — безжалостно разбивает мои иллюзии наследник “Галеон”. — Соответствующее заявление будет у тебя на столе завтра утром. И ты его подпишешь. С выплатой компенсации. А потом будешь очень стараться и дальше, чтобы она не подала ещё одно заявление. По сто тридцать третьей и сто тридцать пятой УК РФ, за твоё сегодняшнее поведение. Про свою Infiniti можешь уже забыть. Эта тачка — лишь малая часть из того, что ты ей теперь должен, — проговаривает в форме ультиматума, умолкает на пару секунд. — Ты собиралась ехать, — обращается уже ко мне, неожиданно мягко.
Широкие ладони плавно опускаются мне на плечи, аккуратно подталкивают к Bugatti Veyron. Не спорю, не сопротивляюсь и на этот раз. Да что уж там, я до сих пор в шоке от того, как всё оборачивается. И только оказавшись наедине с Филатовым, когда спорткар выруливает со стоянки на дорогу, нахожусь с первым, что приходит в голову:
— Спасибо, — благодарю тихо.
Глеб не отвечает. Сосредотачивается на дороге. Автомобиль планомерно набирает скорость, очень быстро превышая допустимый правилами дорожного движения предел, целенаправленно направляясь…
— Куда мы едем?
— Советская, сорок девять, — отзывается Глеб.
Хмурюсь, смотрю на него в непонимании.
— Разве не туда направилась твоя мать?
Туда-то туда, однако…
— Зачем тебе это? Я могла бы взять такси.
Он опять не отвечает, безразлично пожимает плечами. Я не настаиваю. Тоже молчу. Пока спорткар пересекает одну улочку за другой, я упорно пытаюсь понять, с чего вдруг такие радикальные перемены в его поведении по отношению ко мне, но не нахожусь ни с одной мало-мальски здравой догадкой. А тишина между нами нервирует всё больше и больше.
— Там же твой папа остался. И Вера. И договор… — начинаю неуверенно.
— Договор подписан. Ещё во время твоего побега, — перебивает Глеб. — Мой отец — большой мальчик, сам в силах добраться до отеля. Вера ему в помощь, — усмехается в довершение. — У них всё равно были планы на вечер, не включающие наше с тобой присутствие.
Это его “наше с тобой” напрягает и нервирует ещё больше, чем тишина. Но я снова молчу. Развернувшись вполоборота, всматриваюсь в немного суровые черты лица брюнета, как он изредка хмурится каким-то своим мыслям, продолжая сосредоточенно вести машину.