Пришедшие с мечом - стр. 34
Крестьяне, нёсшие аванпостную службу, забирали себе отбитый у французов скот, повозки, оружие и плохих лошадей, которыми гнушались казаки. Ценность вещей в партизанском лагере была совсем иной, чем в городах. Какие-то темные личности свозили туда из Москвы новые экипажи, наполненные всякой всячиной – от драгоценностей, шалей и кружев до бакалейных товаров и сбруи, – чтобы сменять эти вещи на хлеб, муку, говядину и картофель; золота и серебра было столько, что курс бумажных ассигнаций вырос втрое: не имея возможности таскать с собой звонкую тяжесть, казаки набивали седельные подушки бумажками. Немецкие музыканты барона Фитингофа, выписанные им перед войной из Риги за большие деньги и брошенные в Москве незадолго до пожара, теперь играли за кушанье, услаждая своим искусством обеды на биваках.
Среди крестьян, наводнивших лагерь, встречались и выряженные в бархатные фраки или старинные расшитые камзолы – явно из господских сундуков. Бенкендорфу не пришло бы в голову упрекать их за это: в конце концов, их барин ни за что не надел бы кафтан, вышедший из моды тридцать лет назад, а мужику он был нужен не для балов, а чтобы прикрыть наготу и защититься от холода. И вот теперь Саша получил приказ подавить крестьянский «бунт», изыскать зачинщиков и повесить их в страх другим! Кто-то донес в Комитет министров, что в Волоколамском уезде крестьяне вышли из повиновения, говорили о себе, что «они теперь бонапартовы», разграбили имение Алябьева, забрав себе хлеб, скот и лошадей, в деревне Петраковой убили кого-то из пистолета, а хлеб и вино отдали местному попу, который к тому же свел с господского двора последнюю лошадь. Какая низкая клевета! Назвать мятежниками людей, которые ежедневно подвергают свою жизнь опасности, защищая свои церкви, жилища, своих жен и детей, самую независимость свою! Бенкендорф сам дал им в руки оружие и не намерен отбирать его, а тем более казнить их. Сами клеветники и есть изменники! Наверняка это какие-нибудь приказчики покрывают свое воровство, подводя под страшное обвинение крестьян. Никто из этих наглых трусов даже не пытался возглавить их и повести против неприятеля!
Сев за стол, Бенкендорф излил свое возмущение в донесении барону Винцингероде на французском языке. Пусть перешлет это в Петербург, чтобы там узнали из первых уст, как обстоят дела на самом деле. А за свои слова он отвечает головой.
Стоя на авансцене, Луиза Фюзиль пела, обратившись лицом к залу, но взгляд ее был скошен в сторону ложи, где находился император. Сегодня он впервые пришел в театр, все актеры страшно волновались, и Луиза не была исключением.