Принципы финансового права - стр. 121

Очевидно, что требование правовой определенности (и, соответственно, принцип законности) само по себе означало бы только то, что с момента признания соответствующего закона неконституционным (в т. ч. и в некоторой части), любое взимание неконституционных платежей (либо их части) должно безусловно прекратиться, а уже уплаченные излишне суммы подлежат возврату, как уплаченные без законных оснований. Но в подобных случаях Суд фактически учитывает, что кроме прав и свобод плательщиков, также следует учитывать права и свободы иных лиц – членов сообщества, которые уже имеют законные ожидания (в определенной части следующие из актов о бюджетах) на часть запланированного общественного блага. Соответственно, здесь требование правовой определенности уступает принципу справедливости, хотя и временно.

Другой пример связан с известной системой разъяснений высших судебных органов, посвященной добросовестности налогоплательщика (в т. ч. Постановление КС РФ от 12 октября 1998 г. № 24-П, Определения КС РФ от 25 июля 2001 г. № 138-О и от 16 октября 2003 г. № 329-О), а также правам налогоплательщика на налоговую выгоду, таким как на вычеты, расходы, освобождения и др. (Постановление Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды»). Данная система правовых позиций на уровне судебной практики при определенных условиях позволяет лишать некоторых налогоплательщиков прав на признание их уплатившими налог, а также прав на использование вычетов, расходов, освобождений, пониженных налоговых ставок и т. д., при том, что соответствующие нормы в НК РФ и в иных актах законодательства о налогах фактически не представлены (за исключением относительно недавно введенной ст. 54.1 НК РФ). Соответственно, законодательство о налогах как раз предполагает достаточную правовую определенность в этих вопросах, но разъяснения высших судебных органов требуют учета параметров (в т. ч. добросовестности налогоплательщика), прямо не указанных в законодательстве, и, по существу, снижают степень правовой определенности.

В литературе высказывается мнение, что введение и активное применение судебных концепций (доктрин), направленных против злоупотреблений в налоговом праве и фактически снижающих степень правовой определенности, возможно только тогда, когда в соответствующих случаях не применяется п. 7 ст. 3 НК РФ. Иными словами, работает либо судебная доктрина против налоговых злоупотреблений, либо п. 7 ст. 3 НК РФ. Правовая позиция КС РФ, изложенная в т. ч. в Определениях от 25 июля 2001 г. № 138-О и от 18 января 2005 г. № 36-О, в итоге может быть истолкована и так: на недобросовестных налогоплательщиков не распространяется п. 7 ст. 3 НК РФ, т. е. они не могут претендовать на толкование в их пользу всех неустранимых сомнений, противоречий и неясности актов законодательства о налогах и сборах