Принцесса на горошине. Не такая, как все - стр. 14

– Пал Палыч, мы уезжаем, – сообщила я, забрав со стола свою сумку. Посмотрела на Спесивцева. – Олег Романович, я думаю, что необходимо перенести собрание. На следующий день после оглашения завещания. Это будет самым правильным решением.

– Если вы так считаете, Марьяна Александровна.

Пал Палыч уже распахивал передо мной дверь зала заседаний. К ней я и устремилась, кивнув на прощание всем присутствующим. Краем глаза я заметила, что Дмитрий Алексеевич шагнул за мной следом, но был остановлен грозной фигурой Рыкова на своём пути. Глянул на него суровым взглядом из-под бровей, Абакумов с шага сбился, немного потерялся, а я тем временем покинула зал и твёрдым шагом направилась по офисному коридору обратно к лифтам. Дорогой ковролин на полу скрадывал стук моих каблуков. Мы с Пал Палычем и молчаливым охранником, вошли в лифт, двери закрылись, и я смогла перевести дыхание. А Рыков проговорил:

– Молодец, девочка. Так им.

Дмитрий Алексеевич надолго меня без внимания не оставил. Я подозревала, что так и будет. Позвонил мне уже через час, а я, слушая знакомую трель телефона, несколько томительных секунд раздумывала о том, стоит ли мне отвечать на его звонок. Знала, что, скорее всего, ничем хорошим этот разговор не закончится, и мы с Димкой поругаемся. Но он звонил настойчиво, отступать, судя по всему, не собирался, и мне пришлось ответить.

– Марьяна, что происходит? – поинтересовался он с места в карьер.

Я посмотрела за окно автомобиля. За ним была Москва, её высотки, её вывески с громкими названиями и идеально подстриженные кусты вдоль дороги.

– Ничего не происходит, Дима, – ответила я, всеми силами надеясь сохранить спокойствие и нейтралитет.

– У меня такое чувство, что ты не хочешь со мной говорить.

– Я сейчас ни с кем не хочу говорить, – призналась я. – У меня нет на это сил.

– И даже со мной?

По сути, можно было сказать Абакумову правду и поинтересоваться, а чем, собственно, он отличается ото всех остальных? Он такой же посторонний человек рядом со мной, как и другие. Может, не настолько посторонний, но всё же. Вот только, его ли это вина?

Наверное, я молчала слишком долго и задумчиво, потому что Дима продолжил сам. Позвал меня, тем самым особенным голосом, от которого моё сердце сжималось. Временами.

– Марьяна.

– Что? – вырвалось у меня.

– Пожалуйста, – продолжил он тихим, рокочущим голосом, – не закрывайся от меня. Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Но хотя бы меня не отталкивай.

Я зажмурилась. От его слов и стало тяжело, от напоминания.

– Давай я приеду, и мы обо всём поговорим, – продолжил Дмитрий Алексеевич.