Примат воли - стр. 37
– Может, это сейчас мы не люди, а сверхчеловеки, потому что объединили в себе опыт сотен жизней, – величественно согласился он. И тут же хитро прищурил единственный глаз: – Но ведь в каждой из них мы подумать не могли, что живем не впервые. И совершали те же ошибки, наступали на те же грабли. Значит, мы были людьми. И это никуда не делось. Любовь и ненависть, всяческие человеческие сомнения и терзания. Просто слишком много опыта, слишком все неупорядочено. Как куча разного полезного хлама, с которой еще разбираться и разбираться. Но, если постараться, то и в этой куче можно быстро найти то, что необходимо прямо сейчас. А уж потом, когда мы эту кучу упорядочим, разложим по полочкам, нам и вовсе не придется вспоминать, как это – любить и ненавидеть, к примеру. Так что не торопись называть нас бесчеловечными. Если брать, как ты говоришь, по большому счету, то мы куда более человечны, чем любой из людей, потому что в нашем багаже на порядок больше ошибок. Это я тебе, как Диоген Синопский, говорю. Уф! Давненько я так мозгом не извращался. Как, нравится тебе моя философия?
– Говорильня какая-то получилась, – не очень уверенно сказал Доктор. – Никогда Диогена толком понять не мог. Хоть и не отрицаю…
– Если ты не постиг глубину моей мысли, я не виноват, – Лонгви обиженно воткнулся в потолок единственным глазом, но, не выдержав, расхохотался. – Да философ я, философ. Любой принцип, положенный в основу жизни, есть философия. Мои принципы такие, и философия моя такая. Вот и все.
– А ну тебя к лешему, – Доктор устало вздохнул. – Дай тебе волю – ты кого угодно заговоришь. Играть ты великий мастер. Даже словами.
Воцариться тишине в этой небольшой комнатушке не дал Леонид. Все время, пока Доктор и Лонгви разговаривали, он задумчиво разглядывал свои руки, потом неожиданно сказал:
– Головастик обмолвился, что когда, дескать, Доктор зайдет, тут какой-то важный разговор состоится. Так вот: ты вошел, а важного разговора я не слышу.
– Я еще сказал, что надо дождаться, пока Мудрец придет в себя, – возразил Копер. – И я не головастик.
– Сейчас половина четвертого утра, – сказал Доктор. – Мы с Копером славно поработали, так что время еще терпит. Давайте и правда дождемся Мудреца. Копер, влей в него живой воды. Уже можно.
После этого действительно повисла тишина. Мы, впервые собранные все вместе в связи с какой-то миссией, участие в которой Доктор и Копер практически завершили, а мы еще не начинали и даже ничего толком о ней не знали, общаться не торопились.
Но неугомонный Лонгви снова не дал тишине сгуститься до консистенции сметаны. Задумчиво и даже слегка грустно он спросил: