Прикосновение - стр. 52

Сперматозавр 13: Как делать нечего!

Кристина 636: Еще один вопрос. Имя Галилео тебе о чем-нибудь говорит?

Сперматозавр 13: Белый мужчина. Правда, умер давненько.

Кристина 636: Я получила два имени или названия – Галилео и Санта-Роза.

Сперматозавр 13: Никакой информацией пока не располагаю.

Кристина 636: Ладно. Проехали. И спасибо за все.

Братислава после наступления ночи.

Небо постепенно приобретало цвет синяка двухдневной давности, и лишь узкая полоска солнца пыталась прочертить горизонт на западе, пробивая обещавшие проливной дождь тучи. Я не бывала в Братиславе уже много десятилетий. Десять красивых улиц в центре, замок на холме, а помимо этого – троллейбусы и обилие невзрачной архитектуры. На осмотр этого города большинству туристов с лихвой хватало двух дней. Час от Вены на теплоходе. Примерно столько же поездом мимо заливных лугов, а потому в этой новоявленной столице независимого государства трудно было избавиться от постоянного ощущения, что совсем рядом расположено нечто гораздо более привлекательное.

В интернет-кафе, откуда я выходила на связь с Йоханнесом, подавали не вызывавшие аппетита пирожные, успевшие слегка зачерстветь по краям. Площадь перед ним была залита холодным белым светом, падавшим на серую мостовую, а когда начался сильный дождь, в сточных канавах засверкали и забурлили потоки воды, устремляясь в низину к реке.

Выйдя из кафе под ливень, я пожалела, что не запаслась заодно и чем-нибудь непромокаемым еще в Стамбуле, когда меняла гардероб под тело Натана Койла. Хотя у меня нашлось оправдание: в те суматошные минуты я еще понятия не имела, долго ли буду обитать в нем.

Я бросилась бежать прямо под дождем, выстукивавшим чечетку на покатых крышах домов и гремевшим в полостях алюминиевых водосточных труб. С носов и подбородков величавых статуй, украшавших соборы, вовсю капало. По крыльям ангелов уже струились настоящие водопады, разбивавшиеся о деревянные двери средневековых церквей. Рога троллейбусов высекали из проводов крупные белые искры, когда электрическим машинам приходилось совершать повороты на отсыревшей мостовой, а все четыре башни замка на холме совершенно растворились в желтом прямоугольнике марева подсветки, нависшей над искаженными темнотой очертаниями города.

Я бежала в насквозь промокших брюках, мой желудок был пуст, а по спине меня била сумка с чужими тайнами. Мимо порой мелькали темные силуэты мужчин в плащах, натянутых на головы, отчаянно пытавшихся поймать такси, и женщин с зонтами, вывернутыми ветром наизнанку, с волосами, прилипшими к их замерзшим бледным лицам; юных девиц, чьи туфли на высоких каблуках, непригодные для быстрой ходьбы, затрудняли им попытки преодолевать ручьи, бежавшие по тротуарам. В моих собственных пальцах сейчас ощущался зуд, а кожу на лице стянуло от холода. Мне в глаза бросилась женщина с красивыми черными волосами, ниспадавшими до середины спины. Ее плечи были обнажены и замерзли до посинения, потому что она уже стянула прикрывавший их прежде легкий жакет и на ходу переодевалась во что-то более теплое. Ее сопровождал мужчина, она еще явно ощущала привкус шоколада во рту и казалась очень красивой, а ее жизнь – поистине завидной, потому что сегодня вечером она поужинала с человеком, которого любила и который любил ее. И когда дождь прекратится, они будут стоять на балконе – наверняка в ее квартире есть балкон – и смотреть сквозь холодный ночной воздух на реку, не нуждаясь ни в каких словах.