Приключения Робина Гуда - стр. 40
– Ну, кто на меня, кто возьмет в руки дубинку ради любимой девушки и сразится с добрым линкольнширским йоменом? Давайте, парни! Сюда! Сюда! Неужто в здешних краях глаза у девушек не прекрасны? Или кровь у ноттингемских молодцев слишком холодна? Линкольн против Ноттингема, говорю я! Не ступила еще на этот помост нога человека, которого бы мы в Линкольне назвали бойцом на дубинках!
Услыхав эти слова, то один то другой из стоявших поблизости толкал соседа локтем и говорил: «Иди, Нед!», «Иди, Томас!» – но оказаться с проломленной головой не хотелось никому.
Тут Эрик увидел Малыша Джона, возвышавшегося над толпой, и обратил свою речь к нему:
– Эй, ты! Длинноногий парень в красном! Плечи у тебя широки, и голова мощная. Или недостаточно красива твоя девушка, чтобы взять ради нее дубинку в руки? Право слово, сдается мне, ноттингемцы не из того мешаны теста – нет у них ни силы духа, ни отваги! Эй, ты, увалень, возьмешь в руки дубинку за Ноттингем?
– Была бы при мне моя славная дубинка, – ответил Малыш Джон, – я бы с превеликим удовольствием проломил твою некчемную башку. Наглый хвастун! В самый раз было бы твоей башке с петушиным гребнем получить добрую затрещину!
Сначала он говорил спокойно – нелегко было вывести его из себя, но гнев Малыша Джона набирал силу, как камень, что катится вниз с горы, и в конце концов он разозлился не на шутку.
Эрик Линкольнский громко расхохотался:
– Хорошо сказано – для того, кто боится сойтись со мной в честном поединке, один на один. Сам ты наглец, и если ступишь на этот помост – проглотишь свой наглый язык.
– Эй, – крикнул Малыш Джон, – может кто-нибудь одолжить мне прочную дубинку, чтобы проверил я этого парня на храбрость?
Тут же с десяток парней протянули ему свои дубинки, и он выбрал самую крепкую и тяжелую из всех. Оглядев ее, он сказал:
– В руках у меня щепка – соломина, прямо скажем, – и все же, надеюсь, сослужит она мне добрую службу.
С этими словами он бросил дубинку на помост и, легко вспрыгнув на него следом, снова схватил ее.
Теперь оба стояли на месте и свирепо глядели друг на друга, пока распорядитель не крикнул: «Сходитесь!»
Они сделали по шагу вперед, каждый крепко держал дубинку посередине. А потом стоявшие вокруг увидели лучший поединок на дубинках из всех, что знал Ноттингем.
Поначалу Эрик Линкольнский думал, что легко получит преимущество, и потому двинулся вперед, как бы говоря: «Смотрите, люди добрые, как быстро разделаю я этого петушка», – но тут же увидел, что скорой победы ему не одержать. С большим искусством нанес он мощный удар, однако оказалось, что Малыш Джон ему ровня. Бил он раз, бил два, бил три – Малыш отбивал все удары, и слева и справа. А потом точным ударом наотмашь поразил не сумевшего защититься Эрика, да так, что в голове у того зазвенело. Эрик отступил, чтобы прийти в себя, и слышали бы вы, что за шум и гам поднялись кругом: все были рады, что Ноттингем треснул Линкольн по голове. Так закончилась первая схватка в этом поединке.