Приключения Пиноккио. История деревянной куклы - стр. 19
Пиноккио при виде этого душераздирающего зрелища бросился к ногам Кукловода Маджафрога и, плача, стеная и и орошая всю его длинную противную бороду горючими слезами, начал умоляющим голоском просить за него:
– Господин Маньяфог! Мистер Пожиратель Огня!…Помилуйте!
– Здесь нет господ! – жёстко возразил кукловод, – Здесь все товарищи!
– Помилуйте, господин товарищ!… – взывал Пиноккио – Синьор кавалер!
– Заруби себе на носу – здесь нет синьоров! Здесь нет кавалеров! Откуда ты свалился, нечисть?
– Я? Пожалейте, господин комендант!
– Ты что, рехнулся? Здесь нет никаких комендантов!
– Командир, пощады!
– Бандюга! Где ты увидел здесь командиров?
– Помилуйте, Ваше Превосходительство!…
Почувствовав, что его называют превосходительством, Кукловод Маджафрог сразу же просиял, как полная Луна и стал как будто даже более человечным. Он прямо поплыл на глазах публики и стал куда более сговорчивым. После этого, он, возведя руки к небу, сказал Пиноккио вполне миролюбиво:
– Ну, и чего ты от меня хочешь?
– Прошу помиловать бедного Арлекина!… -И какая мне от этого польза! От милости должна же быть хоть какая-то польза! Если я пощадил тебя, это не значит, что мой барашек не должен нормально подрумяниваться, и кому-то не предстоит заменить тебя в печи! Ты так и не понял! Я хочу, чтобы мой ненаглядный барашек был идеально зажарен и принёс мне счастье! – В таком случае, – воскликнул Пиноккио с достоинством, которого от него никто не мог ожидать, и высоко подняв голову и отшвырнув прочь свой колпак из хлебного мякиша, – в таком случае, я знаю, как мне поступить! Вперёд, господа полицейские! Вяжите меня, и киньте скорее в огонь. Я не могу допустить, чтобы бедного Арлекина, моего лучшего друга, бросили в огонь вместо меня!
Эти слова, произнесённые столь высоким голосом и с таким героическим пафосом, заставили всех марионеток, присутствовавших при этой сцене, заплакать. Сами жандармы, хотя и были деревянными, плакали в четыре глаза, как два молочных ягнёнка.
Пожиратель Огня, по сути, оставался твёрд и непреклонен, как кусок антарктического льда: но затем мало помалу его стала одолевать жалость, наконец, он тоже стал пускать слюни и чихать. И сделав четыре или пять чихов, он ласково развёл руками и сказал Пиноккио:
– Ты очень хороший парень! Подойди ко мне и поцелуй меня!
Пиноккио тут же подбежал и, вскарабкавшись, как белка, по бороде Кукловода, забрался на верхотуру и и поцеловал его в кончик носа.
– Значит, благодать моя? Я помилован? – спросил бедный Арлекин, едва слышным голосом.
– Благодать твоя! Ты помилован! – ответил Пожиратель Огня, потом вздохнул и пощупал голову.