Приказано не умирать - стр. 6
В артели «Восход», разделенной на три участка, работало около ста человек, а золота добывали больше, чем весь Алданский ГОК. Чем можно бы гордиться и радоваться: успехам, высокой зарплате людей, но нет, приходилось таиться и всех новичков убеждать, чтоб не «бакланили» попусту про большой заработок. Зависть неискоренима, прокуратура по пятам ходит, только дай повод, обложат со всех сторон, как волков.
Обычно старательские артели, что на Алдане, что на Колыме, больше пяти лет не выдерживали, разваливали внутренние неурядицы, ссоры или наезды проверяльщиков, реже по линии КГБ, когда кто-то начинал приворовывать золото. Стукачество, щедро политое кровью тридцатых—сороковых, давало обильные всходы. И только «Восход» благодаря таланту Таманова, его жесткости по отношению к пьянству и воровству, продолжал работать в Якутии второй десяток лет, переезжая с места на место, словно мифический Феникс, возрождаясь после очередных Актов и предписаний людей при погонах и депутатских значках.
Лагерники, бандиты с большими сроками, дерзкие ухари и молодые циники – все они подчинялись Таманову беспрекословно. Знали, что по деньгам не обманет, в отличие от других председателей, если пообещал – сделает и так же в одночасье уволит, без соплей и нытья, если кто-то нарушит принятый на общем собрании Устав артели или попробует отлынивать от работы. А про тех, кто «крысятничал» особый разговор – жесткий, как в зоне. Председатель обычно не пугал, не бил, смотрел пристально исподлобья, и таежный бродяга цепенел, а потом над собой же смеялся, что чуть не обмочился в штаны.
Про него гуляло немало разных историй, порой совершенно мифических. Но Цукан знал доподлинно от товарища по бараку, что Таманов бился однажды против лагерных беспредельщиков и ударом кулака проломил череп блатному, двоих его «шестерок» сделал калеками. Таманова за это отправили в Богучанский штрафной лагерь, откуда он в знак протеста совершил побег, хотел добраться до Магадана, чтобы отправить письмо в Генеральную прокуратуру. Он прошел разные лагеря, месяцы БУРов, на Среднекане его проткнули заточкой из арматуры, а он назло всем выжил в убогом лазарете.
Поговорить с Виктором Тамановым наедине удалось поздним вечером, когда поужинала и угомонилась вторая смена рабочих.
– Ты сдурел! – сразу же жестко отреагировал Таманов. – В счет зарплаты – это я понимаю. Пусть не по правилам. Пусть ты заслужил и черт бы с тобой! Но ведь накроют на перепродаже. А тебя подведут под вышку и лоб зеленкой помажут.
Цукан гнул свое, что у него есть в Уфе надежный покупатель с кондитерской фабрики, что этот самородок позволит ему выстроить дом в пригороде со всеми удобствами и тогда он перетащит туда сына с женой и покончит с маетой раз и навсегда.