Приказано не умирать - стр. 13
Офицер толстенький, несуразный из-за нелепо торчащей на макушке пилотки, дернул за рукав гимнастерки.
– Водитель! Я начальник санслужбы майор Алиханов. С этого момента вы поступаете в мое распоряжение.
Цукан запоздало козырнул. Майор тут же закидал вопросами. Когда узнал про пятилетний шоферской стаж и удостоверение 1-го класса, пришел в восторг, повторяя раз за разом с кавказским акцентом: это то, что мне нада. Тут же распорядился переоборудовать автобус, отвинтить задние сиденья, укрепить подвесные носилки, проверить двигатель. Пожилого санитара вооружил кистью и краской, заставил старательно нарисовать белые круги с красными крестами. «Ишь ты, какой быстрый!» – подумал Цукан о новом начальнике. А майор уже выкрикивал молодого водителя Меринова, чтобы ехать на склад.
Новые обязанности по службе оказались простые: пригнал автобус с фельдшером на аэродром к шести утра и дежурь целые сутки. Эскадрильи самолетов, тяжело нагруженные бомбами, выруливали на старт, взлетали и вскоре исчезали в голубом небе. Красиво. Он лежал на травке возле автобуса, иной раз подремывал, и никакой тебе войны. Иногда про женушку вспоминал, которая весной родила ему дочку Оленьку. Вдруг фельдшер толкает: поехали. Из люка пилотской кабины машут рукой, что-то кричат…
Штурман и пилот помогли забраться в отсек стрелка-радиста. Там сквозные пробоины, а сам стрелок – молодой, русоволосый в луже крови лежит. Фельдшер сноровисто, Цукан не ожидал от него, стал комбинезон ножом вспарывать. Обычно тихий – он вдруг вызверился: «Чего рот раззявил, солдат! Помогай, живо! Держи жгут».
Стал переворачивать летчика, а он застонал, заохал, у Цукана руки, кровью испачканные, прямо-таки затряслись, опустились. А фельдшер снова в мать-перемать, кричит: давай, вытаскивай головой вперед.
При посадке самолетов, возвратившихся с задания, Цукан поочередно объезжал прилетевшие экипажи, спрашивал: нет ли раненых? Улетали они эскадрильями, а возвращались по одному, по двое. По наивности думал, что приземлились в другом месте… Позже по отрывкам фраз летчиков «корова», «воздушные гробы» – въехал, понял, что-то неладное происходит. Задавать вопросы незнакомым офицерам не решался. А хотелось. Ведь им там сверху виднее, что происходит на фронте.
Официальные сводки были краткими и однообразными: «Наши войска отражают атаки противника». Однажды лишь зацепило, когда передали, что 17 генералов изменили Родине, сдались врагу. Долго спорил с фельдшером, почему так вышло. Убеждал его, что это обыкновенная трусость, что живет себе генерал, вкусно ест – сладко спит, а как прижало, из него и потекло. А фельдшер злился, давил на то, что это недобитые белогвардейцы.