Приказано не умирать - стр. 15
Танк остановился. Люк откинулся. Вылез на броню немец, стал кричать: «Все стоять! Кто бежит – расстрел на месте». Что удивительно, произносит коряво, но по-русски. Второй танк ползает и людей в кучу сгоняет. Там же и военврач Абрамович в своем белом халате с длинными черными волосами, которые, похоже, под косынку убрать не успела. Ее вслед за политруком выдернул немец из шеренги. Короткая очередь – и всё, нет красивой женщины, что вчера руку жала, благодарила, когда сумку дотащил до лазарета.
Немцы по землянкам двинулись. Кричат: «Рус выходи!..» Если тишина – гранату внутрь и пошли дальше.
Цукан короткими перебежками добрался до автобуса. Вполз на пузе и, не поднимая головы над сиденьем, завел двигатель. Следом затрещала пулеметная очередь, но акация приняла на себя удар. А дальше уже газу, газу до упора.
На аэродроме завтракали. Стук тарелок и всеобщая безмятежность его возмутили. Ошалелый от злости, он закричал: немцы рядом! Танки!
Отыгрался за пережитый страх и, может быть, напрасно. Что тут началось, форменная паника. Особенно старался Алиханов: то грузи медикаменты, то выгружай и грузи раненых… И все со словами: только без паники, без паники. Голос дрожит, сам полуодет. Его так и прозвали потом «начальник паники». Суток бы не хватило собраться. Спас сухолядый пожилой начштаба с четкими приказными командами, гася неразбериху, он пару раз стрельнул в воздух из нагана, затем стал загруженные машины группами отправлять с интервалом в пять минут, указав место сбора.
Колонна несколько часов двигалась по проселочным дорогам. Впереди обозначилось большое село. Офицеры в ступоре, не знают, что делать. Парень из взвода охраны чуть ли не местный, сам вызвался сходить в разведку. Обрядили его в грязный комбинезон, давно потерявший свой синий цвет, кепку натянули на голову – прямо вылитый механизатор.
Солнце в зените, жара, мухота и никакой воды поблизости. А разведчика нет. «Дезертир. Сукин сын!..» Стали разворачивать колонну, тут он и появился на низкорослой лошадке вместе с двумя пацанятами.
– Яки немцы? Буцим всё тихо. Мы на выпасах…
Колонна вновь тронулась. Запетляли по глухим проселочным дорогам, стараясь объезжать населенные пункты. Мучились от голода и жажды. Ночью машины порастерялись. Только на третьи сутки выбрались на харьковский грейдер. Сразу все повеселели. Цукан затянул негромко веселую песню, чтоб сон разогнать. А медсестры тут же подхватили. Кто-то из врачей зашикал: как можно! Но Алиханов молодец:
– Пусть поют, нам воевать еще долго, нечего хныкать.
Ехали без света, как и положено. Вдруг из облака пыли выскочил танк. Цукан резко дернул руль вправо к обочине, а навстречу несется другой танк. Взял еще правее и перед гусеницами очередного танка ему пришлось на полной скорости уходить через придорожный кювет. Выдержали бы только рессоры, подумал он под оглушительный грохот и визг медсестер. Танки шли в несколько рядов в сплошном облаке пыли с небольшим интервалом. Раздался скрежет железа, впритирку, срывая бампер у автобуса, пронесся очередной танк. После нескольких виражей, ему удалось выскочить в поле. Приткнулся Цукан возле какого-то сарайчика. Руль выпустил. Руки ватные, ноги дрожат. Сзади голос Алиханова: