Приходи, мы тебя похороним - стр. 37
Вот только теперь Игнат совсем не испытывал страха перед отцом Анфисы. Слишком много дней прошло с той их встречи и доказательств того, что произошло насилие, у Анфисы и Якова не было никаких.
– Ты что сделал с моей дочерью? – напустился на Игната Яков. – Ты знаешь, что за это бывает?
– А что я сделал с ней? – нахально усмехнулся Игнат.
– Забыл про сеновал?! – продолжал наступать Яков на обидчика дочери. – Забыл, как надругался над ней? Теперь из-за тебя её муж прямо во время свадьбы бросил! Опозорил перед всеми!
Игнат расхохотался:
– Так вот оно что! Ну а я-то тут при чём? Или ты меня за ноги держал? Твоя Анфиска по всей деревне с задранным подолом ходить будет, а я отвечай? Не надо, дядя Яков, на меня всех собак вешать. Иди и спрашивай с того, кто её распечатал, а я тут не при делах!
Яков словно не слышал слов Игната:
– Ты сейчас пойдёшь со мной и признаешься народу в том, что сделал! – закричал он и попытался схватить усмехавшееся ему в лицо парня.
– Никуда я не пойду! – оттолкнул от себя Якова Игнат. – Мне твоя дочка-потаскушка и даром не нужна! А то, что я попользовался ею малёхо, так она сама ко мне запрыгнула… Бабы они такие, сладкое да масляное любят, сам знаешь, поди… А если не знаешь, у Анфиски своей спроси!
Сильный удар сбил Игната с ног. Яков, вымещая всю свою злость, бил его сильно и жестоко, Игнат только успевал закрывать голову и живот, но встать не пытался. Впрочем, Яков выдохся очень быстро и сам отшатнулся от поверженного противника, прижавшись спиной к стене. Боль в сердце не давала ему пошевелиться, и он молча наблюдал, как Игнат встаёт сначала на колени, потом поднимается на ноги.
– Помни ты это, дядя Яша, – прошептал разбитыми губами Игнат. – И я не забуду.
Пошатываясь, он схватился за косяк открытой двери, и только это позволило ему не упасть. Ни он, ни Яков не заметили испуганного взгляда Татьяны, которая, лёжа под кроватью, видела всю сцену от начала и до конца.
***
Вернувшись домой, Яков прошёл мимо притихшей жены, достал из буфета пол-литровую бутылку самогона и выпил её едва ли не залпом.
– Яша… – позвала его Галина, но он только отмахнулся от неё, а потом упал вниз лицом на старый топчан и не поднимался с него до утра.
Анфиса к отцу не вышла. Она, лёжа на своей кровати и отвернувшись к стене, будто окаменела. Не было ни мыслей, ни чувств, ни желаний, только одна боль, которая, словно темнота, давила её изнутри. Ночь сменило тёплое летнее утро, но в дом Анфисы оно не принесло никакой радости.
Галина, наплакавшись, ненадолго забылась тяжёлым сном, но уже на рассвете поднялась, чтобы управиться по хозяйству и приготовить завтрак. Она всё успела, но собрать за столом семью так и не смогла. Едва проснувшись, Яков снова взялся за бутылку, а Анфиса даже не повернулась на звук её голоса.