Приходи, мы тебя похороним - стр. 15
Почти неделю Алексей спал на сеновале, ни о чём не напоминая жене, и однажды ночью она сама пришла к нему, чтобы не навлечь на себя подозрений. В темноте он не смог бы рассмотреть её только начавшие сходить синяки и это успокаивало несчастную женщину.
Так никто ничего и не узнал, и, если б не Любка, Людмила забыла бы о том, что произошло. Но теперь она, как вечное напоминание о ненавистном Ваньке Сером, всегда была перед глазами матери. Со страхом всматривалась Людмила в крошечное личико дочери, и ей казалось, что все видят, как похожа она на своего отца.
Невольно масла в огонь подливал и сам Алексей:
– Странная она у нас какая-то, – говорил он, разглядывая младшую дочь. – Как будто гадкий утёнок какой-то. Я думал, перерастёт, а она – нет, всё такая же. Не пойму, что за чудо чудное ты мне родила.
– Так бывает, – с равнодушием пожимала Людмила плечами, в душе умирая от страха, что вот сейчас-то он точно догадается, что к чему.
Алексей поднимал взгляд на жену:
– А ты-то что ходишь как в воду опущенная? Раньше всё пела, прыгала как стрекоза, никакого удержу тебе не было. А сейчас всё молчком да молчком. Али болит что?
Людмила ухватилась за эту мысль:
– Болит, Алёшенька. Внутрях все болит. Порвала она, видать, мне всё там. В могилу теперь через неё уйду. Так и знай: помру, Любка во всем виновата. Она как червяк мне всю душу выгрызла, кровушку выпила…
Людмила зарыдала во весь голос, прижимаясь к плечу мужа. Он испуганно дёрнулся:
– Да ты что такое говоришь? С ума сошла, что ли?
– Может и сошла, – она подняла на него заплаканное лицо. – А ты, всё же запомни: помру если, Любкина это вина будет. Гони её от себя тогда, Алёшенька. А не то и тебя она изведёт, кикиморка проклятая.
– Дура-баба! – прикрикнул на жену Алексей, оттолкнул её от себя и вышел из дома.
***
Хоть слова Людмилы Алексей и не принял всерьёз, считая это обычной бабьей дурью, но выбросить их из головы не мог. В самом деле, он видел, как с появлением на свет младшей дочери всё изменилось в их семье. А может быть, это началось ещё раньше?
Едва Людмила забеременела, как стала не похожа сама на себя. До этого, четыре раза жена дарила ему сыновей и дочерей и не было дня, чтобы она, неугомонная хохотушка, не находила повода для веселья. Бывало, наработается так, что ног под собой не чует. Но, накрывая семье ужин, песню поёт, с детворой шутит, небылицы всякие рассказывает. А ночью, привалившись к нему под бок, тёплой, немного шершавой рукой начнёт поглаживать его, мурлыча, как котёнок. И он, даже уставший, всегда отзывался на её призыв.