Приданое лохматой обезьяны - стр. 24
Меня охватило удивление. Коврова забыла, что я присутствовала при беседе? Ничего подобного она не произносила!
– Ты ж сама убежала от Шумакова! – воскликнула я.
– Ну… вообще-то нет, – призналась Ольга. – Я тебе сказала неправду. Очень стыдно, когда мужик уходит. Ничего особенного, просто хотела казаться лучше.
– Что тебе от меня надо? – остановила я бормотание экс-любовницы Юры. – Излагай!
Собеседница всхлипнула и доложила:
– Единственная подозреваемая по делу – я. Ничего конкретного против меня нет, лишь тупые заявления типа: «Она стерла отпечатки пальцев». А пусть докажут, что их я стерла! Может, настоящий убийца постарался!
Я не выдержала и прервала врунью:
– Ты мне в деталях описала, как орудовала тряпкой.
– Вот-вот, – простонала Оля, – я тебе доверилась, ты растрепала Юрке, а он обрадовался, звякнул своим, и меня заперли. Подлый мент!
Меня охватило раздражение.
– Не стоило обращаться к Юре, если ты считаешь его подлецом. А историю с уничтожением отпечатков пальцев ты повторила сама, когда пришел Шумаков.
– Я думала, он поможет. А родной человек меня топит! – взвизгнула Ольга. – Ногой на макушку наступает. И в дерьмо окунает. Меня надо отпустить! Но у них никого другого нет на подозрении. Если меня в камере придушат, дело закроют из-за смерти единственного подозреваемого. Так часто поступают.
– Ну, это ты перехватила, – вздохнула я.
– Нет, – опять принялась всхлипывать Оля, – помоги мне. Ну какие у меня причины для убийства?
– Ты хотела стать единоличной владелицей фабрики игрушек, – ответила я.
В трубке повисла тишина. Затем Коврова промямлила:
– Вилка, я не компаньон Ускова.
– То есть? – не поняла я.
– Я служила у Николая Ефимовича секретарем, – зачастила она, – подавала чай-кофе, резала сыр на бутеры, выполняла мелкие поручения.
– Вчера вечером ты говорила иное, – напомнила я.
– Хотела произвести впечатление, – без всякого стыда расписалась в обмане Ольга. – Вот поставь себя на мое место. Пришла к бывшему бойфренду, столкнулась там с его очередной бабой. И что ж, объявить правду: я никто, звать меня никак, дальше мытья чашек в убогой дыре я не продвинулась?
Я не поверила своим ушам.
– Но ты очень подробно рассказала о том, как вытащила производство из болота!
– Да, я не раз думала, как можно помочь фабрике, – подтвердила Коврова, – делала Ускову предложения, но тот отказался. Отвечал: «Меня устраивает, как идет дело». Николай Ефимович был боязливым человеком, такой миллиардов не заработает.
Я вздохнула.
– Вероятно, Усков не хотел получать супердоходы. Большие деньги это, как правило, и большие проблемы. А врать нехорошо.