Приданое для Анжелики - стр. 37
Раз в неделю, иногда чаще Аббат вытаскивал из железного ящика огромный лист бумаги, в развернутом виде свисающий по обеим сторонам стола и расчерченный на клетки. Он вглядывался в свою схему и начинал ставить кресты там, где все удалось. Порой Аббат ошибался, и клетки подолгу оставались пустыми, но в целом все двигалось ровно так, как и было надо.
По большому счету, все депутаты из Марселя, Нанта, Лиона, Авиньона или Бордо делились на две крупные группировки: буржуа и «бешеных». Буржуа имели деньги, связи, интересы, а главное, они понимали, что такое власть на самом деле. У них не было иллюзий, а только сплошные обязательства. Спутанные десятками партнерских связей, зависящие от каждого скачка цен, сцепившиеся намертво со своими вечными конкурентами, обязанные ответить перед конкретными, часто опасными людьми за каждое предвыборное обещание, депутаты-буржуа буквально задыхались от дефицита места для маневра.
Зато его было вдоволь у «бешеных». Небогатые, но претенциозные выпускники церковных лицеев не были должны никому. Их выбирали простые люди, ничего не знающие ни о таможенных сборах, ни о котировках, просто под обещание счастья и достатка для всех. По сути, эти полномочия были абсолютными.
Аббат улыбнулся. Буржуа и «бешеные» принюхивались друг к дружке буквально пару дней. Для первых слишком уж очевидна была полезность парламентской нищеты. Руками «бешеных» буржуа проводили акты, позволяющие топить как врагов, так и надоевших друзей, а самим оставаться чистыми. Каждый «бешеный», хоть взглядом, хоть жестом показавший лояльность, немедленно прикупался и прикармливался. Ворам нужны были простофили.
«Но простофилям-то нужно равенство», – подумал Аббат, усмехнулся и поставил крест еще в одной клетке.
24 августа 1792 года коммуна постановила, что каждый человек, отказавшийся регистрироваться в своей секции, попадет в списки так называемых плохих граждан. Это была огромная победа, потому что уже теперь секции формировали армию и влияли на масштаб арестов. Каждый буржуа, вошедший в такую секцию рядовым членом, оказывался в меньшинстве, а любой не вошедший заносился в списки как плохой гражданин.
Никто не видел всей игры целиком. Ее вел Аббат, стоящий на самой вершине и никому не заметный снизу.
Адриан спешил. Чтобы передвигаться быстрее, он нанимал исключительно легкие открытые двуколки, ехал круглые сутки, а потому успевал быстрее парламентских курьеров. Само собой, в каждом более или менее крупном городке молодой человек довольно легко и быстро увеличивал свой капитал.