Причина его одержимости - стр. 3
– В каком смысле?
– Ариша – такая же наследница миллиардов Воржева, как и Кирилл. Ты все еще думаешь, что он не станет претендовать на опекунство над твоей дочерью?
Зародившаяся было надежда тает, как снег на апрельском солнце.
– Кто всерьез станет рассматривать его кандидатуру? Он же ребенок!
– Ему уже двадцать два. Я навел справки, пока сюда ехал. У этого Кира собственный довольно успешный бизнес, дом, в котором они, кстати, живут вместе с сестрой, и многомилионный доход. Лучше скажи, кто ему откажет? – мрачно замечает Михал Семеныч.
Меня наполняет страх. Этого чувства так много, что ему становится тесно в груди, и оно начинает просачиваться наружу, собираясь на спине холодным потом. Кинчев, как всегда, беспощаден. Мне бы уже привыкнуть к нему такому, но я ловлю себя на мысли, что в этот раз предпочла бы, чтобы он меня пощадил.
– Иногда кажется, что самым правильным в моей ситуации было бы выкрасть дочь и затеряться.
Ну, а что? Мы – правозащитная организация. Боремся против домашнего насилия. В том числе эта деятельность предусматривает и такие варианты, да. Я могу спрятать человека так, что его никто не найдет. Спрятать от семьи, в которой царят чересчур кондовые традиции. Или от мужа-абьюзера. Но ведь не от системы!
– Тебе напомнить, какой срок дают за похищение? – бурчит Кинчев.
Нет. Не надо. По второму образованию, полученному уже после развода, я – юрист. И нормы закона знаю неплохо.
– А если я пообещаю Киру, что Ариша откажется от наследства?
– Анька, ты у меня спрашиваешь, я не пойму? Где на мне «Ванга» написано?
– Считаешь, будет лучше поговорить с Кириллом?
Кинчев стучит толстыми, как сосиски, пальцами по столу. Жует губу, задумчиво хмурит брови, выражая тем самым высшую степень обеспокоенности.
– Этот пацан – неизвестная переменная. Неплохо бы прояснить его намерения, прежде чем что-то думать на будущее. Только ты, Ань, не забывай, что мальчик у нас особенный. А то я тебя знаю! Обдумай все хорошенько, засунь обиду подальше. Мало ли, чего там у пацана в голове.
Я часто-часто киваю. Какая уж тут обида? Я Кириллу все на свете готова простить, только бы он не стал вмешиваться. Опять хватаюсь за сумочку.
– Поеду к дому. Может, удастся его выцепить.
– Будь помягче! – напутствует меня шеф. Отрывисто киваю и выскакиваю за дверь. Бегом спускаюсь по лестнице, ныряю в раскаленный салон машины. Запускаю двигатель, включаю кондиционер и невольно ловлю шальной взгляд в зеркале заднего вида. Выгляжу я не очень. Вот что бывает, когда пашешь без выходных, дерьмово питаешься и не имеешь лишних средств на салонные процедуры. Нет, я все еще красива – генетику никуда не денешь, но Ане Воржевой образца шестилетней давности я, конечно, проигрываю с оглушительным треском. Ну, и к лучшему.