При чём тут руны? - стр. 9
Мужик в чёрном костюме поднял руку. Представитель Смоленска молвил:
– Слово предоставляется представителю Новгорода.
Тот хрипло проговорил:
– Ага! Они высадятся и встанут колом! А мы проголосуем за ещё одну континентальную войну!
– Если союзники не проявят активности, велика вероятность, что силы Европы сбросят их в море, – терпеливо ответил хан. – Они просто не могут допустить столь масштабного и унизительного поражения. Тут англосаксы, или идут вперёд, или их вышвырнут с континента.
Снова повисла пауза, руки более не поднимались. Заговорил представитель Смоленска:
– Внимание, такое решение считается принятым только единогласно. Представители королевств вообще не голосуют, присоединяться или нет к войне Гардарики решают исключительно их короли. После капитуляции Европы возобновят работу думы княжеств Гардарики. Если две трети бояр хоть одной из них проголосуют за отмену данного решения, оно будет немедленно отменено для всех. Если же все промолчат, через три месяца после капитуляции Европы Гардарика автоматически объявит войну Японии, – он сделал паузу и попросил. – Кому что-то неясно, прошу поднять руки.
За столом все молча смотрели на высокого дядьку с хорошо поставленным голосом. Он произнёс:
– Тогда тех, кто за предложение Председателя Совета обороны прошу поднять руки.
Через секунду начали подниматься ладошки. Я прямо физически ощутил, какой тяжестью наливаются руки. Я могу не поднимать их, и предложение хана будет отвергнуто навсегда. Одним жестом я сейчас сделаю историю…
В логике Керима я не видел изъянов, и у меня нет причин портить с ним отношения. Я просто чувствовал, что как будто некто создал эту ситуацию и запрограммировал решения участников. Мне очень не нравилось это чувство, но это же только чувство…
Все смотрят прямо на меня, лицо хана Керима спокойно, он просто ждёт решения представителя Москвы. Я заставил себя оторвать ладонь от столешницы и поднял тяжёлую руку.
– Предложение Председателя Совета обороны принято единогласно, – проговорил хорошо поставленный голос. – Гардарика объявит Японии войну через три месяца после капитуляции Европы.
Зазвучали разрозненные аплодисменты. Я же уронил руку и поражался, что у кого-то остались силы для этих движений. Ответственность почти раздавила меня. Представитель Смоленска проговорил:
– На этом заседание представителей закрывается. Всех прошу вернуться к делам.
Я сидел и глубоко дышал сквозь зубы. От меня резко разило зверем. Нужно просто встать и идти. Потом Центр и первым делом в душ…
Шинель и шапка висели на той же вешалке. Я оделся и вышел на крыльцо. Машину с парковки вызвала охрана. Я уселся и поехал в Центр. Сразу по приезде отправился в душевую. Потом подождал, когда подсохнет мех, и снова направился на доклад к майору Антонову.