Преступная любовь - стр. 6

При выходе из квартиры Иван Федорович тщательнейшим образом осмотрел замок входной двери. Вырисовывалась странная картина: мало того, что замок не был взломан, на нем отсутствовали даже малейшие царапины. Судебный следователь по особо важным делам был уверен, что если разобрать замок, то и внутри него не будет найдено никаких повреждений. Это означает лишь одно: замок открывался родным ключом.

– Скажите, а кроме как у вас, были ли еще у кого-нибудь ключи от этой квартиры? – обратился Воловцов к домовладельцу.

– Ни у кого, – уверенно ответил тот. Подумав малость, добавил с некоторым сомнением. – Ну если сам постоялец не изготовил дубликат и не передал кому-то. Но это у нас запрещено, – добавил представитель обширной семьи купцов Поляковых, спокойно выдержав пристальный взгляд Воловцова.

Опрос соседей нового не добавил. Кто заходил в квартиру Щелкунова (скорее всего вечером, в воскресенье десятого января) они не видели, а самого судебного пристава лицезрели последний раз в воскресенье в районе четырех часов пополудни, когда он выходил из дома. А вот дворник Федосей Бубенцов поведал нечто занимательное.

– Вы видели посторонних людей в воскресенье вечером? – спросил Воловцев у дворника, когда опросил всех соседей.

– Я как раз снег лопатой сгребал, – показал он в сторону большого сугроба в самом углу двора. – Холодно мне было, ну я и зашел в дворницкую, чтобы малость согреться. Кипяток в кружку заливаю и в окно смотрю, а тут из дома вышел господин в двубортной шубе, крытой черным кастором, и в большой бобровой шапке. Я к нему приглядываться стал, вроде бы среди наших жильцов нет такого. А он, проходя мимо дворницкой, поднял воротник шубы. Так я его лица и не разглядел.

Воловцов вновь опросил соседей судебного пристава Щелкунова, но согласно их показаний никто из них гостей в тот день у себя не принимал. Напрашивалось предположение, что приходил господин в двубортной шубе и меховой шапке единственно к Щелкунову. Вернее, не приходил, а проник в его квартиру, воспользовавшись настоящими ключами.

Вернувшись в дворницкую, Воловцов сказал дворнику:

– Вот что, батенька, вы мне поподробнее расскажите о том человеке в шубе, – присел он на шаткий стул. – Какого он роста, широк ли в плеча, какая походка… Может еще что-нибудь вспомните.

– Я его вначале, стало быть, принял за их благородие Владислава Сергеевича, господина Щелкунова то есть, – принялся охотно пояснять дворник Бубенцов. – У него точно такая же шуба и шапка имеются. И роста он такого же… А потом гляжу, а воротник-то на шубе иной. У Владислава Сергеевича воротник из камчатского бобра, а у господина, что из дому вышел – из польского. Камчатский бобер он такой, с проседью, и в море проживает. У него мех ценнее, а стало быть, дороже. А польский бобер – он по речкам живет, и мех у него поплоше будет… А походка? – пожав плечами, добавил: – Обычная походка.