Прекрасный мир, где же ты - стр. 35

Он кончал, тяжело дыша. Глаза закрыты. Айлин умолкла, она лежала неподвижно, лицо пылало. Он сказал что-то вроде: Хм. Оба притихли. Затем она негромко спросила: Можем еще минутку побыть на связи? Саймон открыл глаза, вытащил салфетку из коробки на прикроватной тумбочке и начал вытирать руки и тело.

Сколько захочешь, сказал он. Это было очень приятно, спасибо.

Айлин рассмеялась, глуповато, словно с облегчением. Ко лбу и щекам прилила кровь. Всегда пожалуйста, сказала она. Я забыла, что ты из тех, кто говорит «спасибо». Это очень возбуждает. Ты вроде как на девяносто процентов плейбой, но порой сбиваешь с толку и ведешь себя как девственник. Это вызывает уважение, должна сказать. Теперь, когда мы встретимся в реальной жизни, нам будет неловко?

Бросая скомканную салфетку на прикроватную тумбочку и вытягивая из коробки новую, Саймон сказал: Нет, мы оба будем вести себя так, будто ничего не случилось. Да? Помнится, ты как-то говорила, что у меня одно выражение лица на все случаи жизни.

Я правда так сказала? Как бесчувственно. У тебя есть по крайней мере два выражения. Ты смеешься или ты беспокоишься.

Он, улыбаясь, провел рукой по груди. Это не бесчувственно, сказал он. Ты просто пошутила.

Жена никогда не стала бы так с тобой разговаривать.

Почему – она, что ли, передо мной преклоняется?

Да, сказала Айлин. Ты для нее как отец.

Он не то застонал, не то рассмеялся. Мило, сказал он. Айлин усмехнулась. Я так и знала, что тебе понравится, сказала она. Так и знала. Саймон опустил руку на плоский живот и сказал: Все-то ты знаешь. Айлин скривилась. Но не про тебя – про тебя не знаю, сказала она. Его глаза были закрыты, – похоже, он устал. По-моему, самый реалистичный момент был, когда я вспомнил про нас с тобой в Париже, сказал он. Она глубоко вдохнула. Через секунду тихо произнесла: Ты так говоришь, просто чтобы порадовать меня. Ему хотелось улыбнуться. Это было бы справедливо, согласись? – сказал он. Но нет, я по правде говорю. Мы можем встретиться в ближайшее время? Да, сказала Айлин. Я нормально буду себя вести, добавил он. Не переживай. Они нажали «отбой», она поставила телефон на подзарядку и выключила прикроватную лампу. Желтый искусственный свет городских огней назойливо проникал в спальню сквозь тонкие занавески. Все еще с открытыми глазами она минуты полторы ласкала себя, беззвучно кончила и повернулась на бок, засыпая.

Дорогая Элис. Ты написала, что едешь в Рим, – это по работе? Не хочу лезть не в свое дело, но, кажется, ты говорила, что на какое-то время берешь перерыв? Я, конечно, желаю тебе удачи в поездке, но это точно хорошая идея – так быстро вернуться к выступлениям на публике? Если тебе в удовольствие писать мне надрывные послания об издательском мире, где каждый, по твоим словам, либо жаждет твоей крови, либо хочет затрахать до смерти, непременно продолжай их писать. Без сомнения, ты по работе встречала ужасных людей, хотя также, я подозреваю, и множество скучных людей, обыденных с этической точки зрения. Заметь, я не отрицаю твою боль – я знаю, что ты реально страдаешь, и именно поэтому я так удивилась, что ты опять заставляешь себя проходить через всё это. Ты летишь из Дублина? Если да, мы, наверное, могли бы увидеться до вылета…