Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - стр. 32

– Да, – сухо ответили оттуда.

– Мадам, у меня сегодня экзамен по немецкому. Можно мне уйти?

Тишина.

Я снова нажала кнопку.

– Да.

– Мадам, выпустите меня, пожалуйста. Мне в школу нужно обязательно.

– Нет, – безжалостно ответило устройство.

После этого я жала кнопку до посинения, но реакции не последовало. Я поняла, что на экзамен не успеваю. И как я объясню это учительнице? Скажу, что сидела в камере полицейского участка? Она не поверит. Я представила себе строгое, недоверчивое выражение ее лица:

– В полиции, говорите, барышня? Ничего лучше придумать не смогли?

И поставит мне кол за экзамен. Меня считали серьезной и благоразумной ученицей, а не хулиганкой. За что меня могли бы забрать в полицию?

Я и сама не знала, что я тут делаю.

Время тянулось. Мысли ходили по кругу. Кор, похоже, совершил что-то действительно серьезное, но я не могла даже предположить, что именно. Он всегда был добр ко мне, и я видела, как хорошо он относится к своей маме, сестре, сводному брату, да и вообще ко всем. На какое преступление он способен? Что теперь будет? Как долго еще мне здесь сидеть и за что? Даже если Кор в чем-то виновен, то зачем им понадобилась я?

Я думала о Фрэнсис. Она с Соней или ее отдали в Службу опеки, как они угрожали еще в квартире? Я думала, насколько все это может быть связано с Вимом. Ведь они с Кором все время были вместе…

Еще через пару часов дверь распахнулась, и в камеру ввалился здоровый мужик.

– Подпиши! – рявкнул он, протягивая мне какую-то бумагу.

– Подписать? – удивилась я.

– Да, подписать! – снова рявкнул он.

Я прочитала документ. В нем говорилось, что я арестована по делу о похищении Хайнекена.

Похищение Хайнекена? Что это значит? Я испугалась, и перед моими глазами промелькнули кадры из недавно виденного мной фильма по мотивам «Процесса» Франца Кафки. Как бы мне самой не оказаться персонажем какого-то кафкианского кино, подумала я, и отказалась подписывать. Я боялась, что, подписав, обреку себя на вечное заточение.

Однако здоровый мужик был не согласен с моим отказом. Он приблизил свое лицо к моему и прорычал:

– Подписывай немедленно! Сию секунду подписывай!

Потрясенная его злобой, я быстренько поставила подпись, хоть и не понимала, что подписываю. Затем меня привели в другую комнату, где велели вытянуть руки перед собой и остригли ногти. Это напугало меня. Зачем они остригли мои ногти? И что еще они будут со мной делать?

Двадцать пять лет спустя я получила доступ к своему досье и узнала, зачем это было нужно. Они искали следы химикатов, которыми были обработаны деньги, уплаченные в качестве выкупа за Хайнекена. Полиция хотела выяснить, не прикасалась ли я к ним.