Предатель. Сломанные лозы - стр. 20
Сидя в салоне жёлтого минивэна с логотипом отдела контроля за оружием, инспектор Мерсер тихо матерился, когда машину подкидывало на каждой колдобине сельской дороги, и то сворачивал в рулон ордер на обыск, то разглаживал его и пытался вспомнить, откуда ему знаком этот адрес. Фонтейн Лейн, девяносто три... Имя владельца свинофермы ему ни о чём не говорило. Хозяйство Моретти приобрел месяц назад. Но вот адрес...
Второй такой же минивэн следовал за ними. В нём, как и в первом, находилось десять полицейских. Впереди ехало ещё несколько легковых полицейских машин. Пронзительный визг сирены бил по ушам.
Словно прочитав мысли Мерсера, сидевший на переднем сидении пожилой констебль обернулся и положил локоть на спинку. Кивком указал на свёрнутый лист:
— Там настоящая дыра. Предыдущий владелец собирал наркош и шлюх со всего Уэстенда и Тардена, закатывали настоящие оргии. Умер пару месяцев назад, ферму выставили на аукцион. Продали за гроши.
— От передоза умер? — осведомился Мерсер.
— Нет, загнулся от сердечного приступа. — Констебль замялся, потом продолжил: — Не знаю, в курсе вы или нет, но в отдел Уэстэнда я перешёл из участка Хастингс, район Тардена. Навидался всякого.
Мерсер кивнул. У Хастингса была дурная слава. Этот район становился последним прибежищем всех обделённых города: нищих, проституток, наркоманов. Большая часть отщепенцев находила крышу над головой в дешёвых мотелях, кишмя кишащих тараканами. Летом наиболее опустившиеся ютились прямо на улице, зимой разбредались по подвалам или заброшенным домам. Неопрятные люди неопределенного пола, спящие посреди тротуара в куче рваных тряпок, никого не удивляли, через них просто перешагивали и шли дальше, даже не пытаясь узнать, живы ли они. Да что там бомжи, в Хастингсе не удивлялись вообще ничему. Ни блошиным рынкам, где продавалось за гроши последнее, прямо с себя, ни еде, украденной из ближайшего супермаркета и предлагаемой задарма, ни барыгам, в открытую, на улице толкающим дозу. В ближайшей подворотне, не таясь от прохожих, двенадцатилетние подростки могли забивать косяк или колоться — или уже загибаться от дозы, но никто бы не вмешался. Тот, кто совал нос не в своё дело, жил очень недолго, а вот умирал — болезненно. То и дело уличный шум разрывал вой сирен бронированных полицейских минивэнов, однако полицейские патрули предпочитали не углубляться в смердящие от переполненных помоек переулки.
«Днище» — так называли этот район сами обитатели. Жизнь, кишащая в придонье, была короткой, убогой, больной, но в то же время невероятно цепкой и въедливой. Там же собирались и те, кто, словно стервятник, стремился сорвать куш с человеческого несчастья. Именно здесь оборот удачливого торговца наркотиками доходил до двух миллионов долларов в год.