Предатель, не забирай сына! - стр. 30
– А что с моими документами? Это мешает выписке?
– Мешает? – заломила она бровь. – Да у вас черт ногу в документах сломит. Обменной карты нет. На ребенка мы документы переделывали, и анализы. Едва выцарапали у “Ориона” сведения о прививках. Бардак! Я это так не оставлю, вы так и знайте. Они там что-то наворотили, а мне отвечать? Проверка ко мне придет как к последнему звену в цепочке. Вы почему оттуда вообще перевелись?
– Мне больше не оплачивали палату, я не могла там оставаться.
– Муж, что ли, не оплачивал? А где муж?
Я снова опустила глаза, не в силах озвучивать свое бедственное положение.
– Ясно, объелся, значит, груш. Но ему всё равно придется приехать и привезти обменную карту. Без нее вас не выпустим. Я вообще не понимаю, как вас приняли в “Орион” и оформили без карты.
– Я поступала экстренно, почти без сознания.
– Ну а потом же муж должен был привезти карту. У вас есть родственники еще? Мать? Вы им можете позвонить? – продолжала она меня допытывать, взгляд стал подозрительным, как будто бы она обвинял меня в преступлении и каких-то махинациях. И я понимала, что они имели место, но устроила их не я, а Кристина! И моя свекровь! Которых сейчас и след простыл, а мне приходится держать ответ.
– У меня нет телефона, сломался, я же из роддома не выходила, меня никто не посещал, – объясняла я, вызывая еще большее недоумение.
– Как это нет телефона? Карты нет, телефона нет, с документами бардак. Ведете себя странно. Титова, мне полицию, может, вызвать?
Она поднялась с места и угрожающе надо мной нависла.
– Не надо… Не надо полиции… – Я сглотнула и быстро-быстро заморгала. – Я ничего не сделала. Просто мы с мужем разводимся, а со свекровью плохие отношения, она забрала мой телефон, когда я начала рожать. Сюда я поступила без сознания. Родители не знали, что я родила, ребенок недоношенный… А у папы… У папы инфаркт…
Мое самообладание резко лопнуло, словно давно натягиваемый пузырь. Треснуло и раскололось, изливаясь целым потоком слез. Всё это время я действовала на автомате. Постоянно бегала к ребенку, задавала миллион вопросов о его состоянии, училась ухаживать за ним, когда выписали из реанимации.
Мне было плохо, больно, одиноко и страшно, и родители были где-то там, а Илья, мой когда-то любимый муж, так и не появлялся, да еще и подставил. Обвинил в измене, угрожал, издевался…
Спать я толком не могла.
Едва засыпала, как мне снился чужой ребенок, которого я накормила спросонья грудью и словно соединила нас невидимой прочной нитью. Мое нутро рвалось к нему, тогда как родной сыночек вызывал только невероятную жалость.