Право на рассвет - стр. 37
Мальчишка кивнул.
– В этом объеме пространства.
– Что-то ничего не вижу… – Пробормотал я. Может, Дайрон нас дурачит? Был такой рассказ, где мужик показал присутствующим банку и сказал, что в ней находится космическая пустота. Открыл, и все ахнули: там действительно ничего не было! Может, и тут…
Но тут все было иначе.
– Минус двести семьдесят щесть! – Сообщил Дайрон.
Сфера чуть изменилась. Или нет?
– Минус двести восемьдесят!.. Двести девяносто! Триста восемьдесят восемь! – Голос Дайрона напрягся.
– А там воздух? Или вакуум? – поинтересовался Голубых.
Никто ему не ответил.
Сфера стала сереть.
– Минус восемьсот. Минус две тысячи шестьдесят три.
Сфера стала наливаться темнотой.
– Свет останавливается… Охренеть… – Ни к кому не обращаясь, тихо сказал Миша.
– А что будет, если сделать минус миллион? – уточнил я, заворожено глядя на иссиня-черный шар.
– Не знаю! – отрезал мальчишка и шевельнул пальцем. – Потрачу много сил!
Сфера растаяла в воздухе.
– Признаться, мне самому стало интересно, что будет! – признался он.
Голубых сидел, прижимая ладони к щекам.
Миша открыл рот. И закрыл.
– Подумаешь… Сельская магия.
Дайрон озорно улыбнулся.
– Но все же магия. Кто еще хочет о чем-то спросить?
– Почему никто никогда из людей не находил останков вампиров? Или гулов? – Выпалил я.
Дайрон перевел взгляд на Маргриту.
– Великий, откуда у них золото Аненербе? – поинтересовалась она.
IV
– Что с тобой, котик? – Шею обхватили прохладные руки.
– А, это ты… – кончик тлеющей сигареты описал в полумраке кабинета гаснущий полукруг и расплющился о дно пепельницы, которой служила человеческая челюсть, покрытая бледно-желтой глазурью.
«Незабываемому Герману Вирту Ропер Бошу в день пятидесятилетия, от бывших коллег по Университету. Мая 6-го, 1935» – гласила памятная гравировка на металлической пластине, привинченной сбоку.
Вполне невинная надпись, не правда ли? Если не знать о второй, нижней.
«Фрагмент нижней челюсти гиперборейца» – по-латыни сообщала она. Чертов Ауртхгайнен, вечный оппонент и головная боль еще со времен Берна. И до сих пор ему неймется!
Намек на его теорию о происхождении человечества.
Первое время подарок несказанно раздражал профессора, а потом, спустя некоторое время, вызывал лишь легкую усмешку. Значит, его выводы все же имеют под собой основу, если такие пренеприятные субъекты, как Алек Ауртхгайнен и иже с ним, тратят свое драгоценное время на подобные сюрпризы…
Теперь яблоко раздора стояло на его столе. И если прихотливая судьба сведет когда-нибудь его с Ауртхгайненом или кем-то из его своры, пусть это будет здесь, в Марбурге, в рабочем кабинете его небольшого уютного дома.